Гвенделл, лучший ученик

Он устроился рядом с Кислым, который отщипывал ягоды от грозди винограда. Берт потянулся за вином, чтобы налить в чашку. Терри проводил его руку взглядом, и Берт это заметил. Кисть сразу же задрожала.

– Чего там от тебя Красотка и Фифа постоянно хотят? – спросил Кислый, кладя в рот виноградину.

– Про Бушеня расспрашивают, – ответил Гилберт, стараясь отмерять слова. Горло будто сжалось от волнения. – Не знаю, почему.

– Хорофо, фто ты не обдуффя, когва он фебя схвафил, – прошамкал Кислый.

Щеки вспыхнули. Берт украдкой посмотрел на Пижона. Тот улыбался, наливая воду в чашку.

– Да херня, – сказал Берт. – Он мог бы что-нибудь и поумнее придумать.

– Например-р? – спросил Джага. – Ср-разу вспор-роть тебе бр-рюхо?

– Тогда нечем было бы запугивать, – заметил Терри. Гилберт удивился тому, что у такого смазливчика оказался глубокий размеренный голос, прямо как у взрослого.

Берт поднес чашку к губам дрожащими руками.

– Зато меньш-ше пр-роблем. Нет тела – нет дела. Я слыш-шал, как в тер-рмах пр-роизош-шла не самая пр-риятная беседа.

– Вы с ним там не подрались, как Красотка сегодня? – Терри не поднимал взгляд от чашки.

– Нет, – Берт не отрывался от своей.

– И не надо.

– Конечно, не надо! – усмехнулся Кислый. – Такой бычара переломит тебя, как прутик.

Гилберт бегло глянул на Терри и встретился с его глазами.

Не смог отвернуться.

***

Гнездовые убрали со стола, потушили камин, заперли на ночь двери, умылись на заднем дворе и начали расходиться по комнатам. Берт поднимался по лестнице и услышал из гостиной:

– Крюк?

Голос Терри. Гилберт замер. Сердце подскочило в горло. Он оглянулся и увидел Пижона, стоящего возле прихожей.

– Что?

Терри кивнул в сторону. Берт подошел и уловил от него запах чернил. Наверное, богачи так и пахнут. Берт и Терри стояли в полной темноте, потому что на ночь зашторивали все окна. На втором этаже глухо бубнили.

– Просто хотел сказать, что мама о тебе говорила.

Берт закрыл глаза и приложил руку ко лбу. “Я же просил! Зачем она так?!”

– Ты ей понравился, – продолжал Терри, глядя в сторону. – Еще она отметила, что…

“Нет, не говори, умоляю”. Берт не двигался и боялся дышать.

– Ты хотел со мной дружить.

Мир застыл. Берт готов был поклясться, что в жилах даже кровь замерла. Он смотрел в темноту под закрытыми веками и хотел просочиться сквозь пол.

– Не надо было тебе говорить, да? – смутился Пижон.

– Да ничего, – пролепетал Гилберт застывшим языком.

Терри помолчал, а потом Берт услышал в его голосе улыбку:

– К слову, я тоже хотел.

Сердце ожило и заколотилось. Гилберт открыл глаза, и в темноте увидел, как Терри смотрит на него исподлобья.

– Но я прихожу только вечером, – сказал он.

– Я знаю. А…

Берт замолк и опустил глаза. Слова мигом забылись.

– Что? – улыбнулся Терри.

– А ты весь день учишься?

– Нет. В полдень у меня перерыв между географией и политологией. Примерно полтора часа.

Гилберт прерывисто вздохнул. Спину обдало жаром. Он спросил, не поднимая головы:

– Мы бы могли пересечься в городе?

– Да, – тихо ответил Пижон. Потом помолчал и добавил: – Давай возле магазина “Розовые поля Краглорна”. Это парфюмерная лавка недалеко от рынка. С пурпурным навесом.

– Ага.

Терри робко кивнул и пошел к двери. Берт услышал, как Пижон скрежетнул замком, поднял засов, и створка скрипнула, впустив в прихожую прохладу и отдаленные голоса с улицы. Потом дверь закрылась, а по брусчатке побежали легкие шаги.

Гилберт защелкнул за ним замок, опустил засов и поднялся в комнату. Кислый уже сопел. Перед сном Берт думал о Пижоне и вспоминал лицо бедняги Джеаро, которого поколотили в Корроле.

Его оторванное ухо. Сломанный нос. Заплывший глаз. Его пропавшего (или убитого) приятеля.

К горлу подступал горький ком. Берт смотрел в потолок через влажную пелену и говорил себе: “Мы просто будем дружить”.

Этой ночью он не видел ни одного сна.

***

К полудню гнездовые разбрелись по городу, оставив четверых сторожить дом. Джага и Кислый позвали Гилберта пойти повозиться к цирюльнику, но тот сказал, что заглянет с другими в “Жирного жаба”.

День выдался очень жаркий, солнце припекало голову, и народ старался ходить в синих тенях зданий. Через рынок было страшно идти из-за давки, поэтому Берт срезал путь до богатого квартала по подворотням, расшугивая кошек и обходя засохшие лужи мочи. Было совсем не противно. Его мысли парили где-то высоко в облаках. Он с улыбкой смотрел на голубое небо над крышами и думал, что мог бы взлететь, рассекая руками воздух и ощущая ладонями прохладный ветер.

Он завернул на улицу с парфюмерной лавкой и замер. Терри уже стоял там, держа дипломат с торчащими бумагами. На светлой брусчатке, под тенью пурпурного навеса. Внутрь то и дело входили и выходили женщины в ярких платьях, в чалмах, с бусами и браслетами. Они шли мимо Терри, цокая каблуками и тряся украшениями, и мимо Берта, оставляя шлейф самых разных духов.

– Алинсия часто сюда ходит? – спросил Берт, подходя ближе. Он еле сдерживал улыбку.

– Да, каждую неделю, – ответил Пижон и просиял: – Так непривычно слышать ее имя. Мы как будто обсуждаем нашу с тобой общую подружку.