Гвенди и ее волшебное перышко

– Хорошо. Если вдруг передумаете, звоните. Скажи маме, что я ее очень люблю.

– Конечно, милая. Ты самая лучшая дочь на свете.

– Спокойной ночи, пап.

Гвенди кладет телефон и смотрит на елку в углу. Одна гирлянда не светится.

– Да уж, лучшая дочь на свете… Я совершенно забыла, что у мамы сегодня обследование.

Гвенди встает и идет в центр гостиной. Стоит и растерянно смотрит в пространство. Ей вдруг хочется плакать – и не просто тихонечко шмыгать носом, глотая слезы, а упасть на колени, закрыть лицо руками и рыдать до потери сознания.

Ощущая в груди неприятную тяжесть, Гвенди снова садится на диван. Это совсем никуда не годится, думает она, вытирая слезы ладонью. Вообще никуда не годится. Может, горячая ванна и бокал вина…

И тут ее взгляд падает на пульт управления.

37

Гвенди уже и не помнит, когда в последний раз выходила на пробежку два раза в день. Наверное, в то далекое лето, когда ей было двенадцать, Фрэнки Стоун начал обзывать ее Гудиером, и она твердо решила, что пора избавляться от лишнего веса. В то лето Гвенди бегала постоянно, везде и всегда: в магазин за хлебом и яйцами, в гости к лучшей подруге Оливии – слушать музыку и читать последние номера подростковых журналов, – и, конечно же, каждое утро (даже по воскресеньям) она бегала вверх по Лестнице самоубийц в парке Касл-Вью. К сентябрю она похудела почти на пятнадцать фунтов, и пульт управления лежал, запрятанный, в глубине шкафа у нее в спальне. После этого ее жизнь изменилась уже навсегда.

Сегодня вечером Гвенди бежит по разделительной полосе шоссе номер 117, наслаждаясь мерным стуком сердца в груди. Снегопад прекратился пару часов назад, примерно ко времени ужина, и, несмотря на поздний час, на улицы вышли снегоуборочные машины. Они расчищают жилые кварталы, а здесь, на шоссе, все пугающе тихо и пусто. У подножия холма Гвенди встречает бригаду рабочих в строительных касках и оранжевых жилетах с надписью «КСКР»: Коммунальные службы Касл-Рока. Один из них бросает лопату и восторженно аплодирует Гвенди. Она улыбается, поднимает вверх большой палец и бежит дальше.

Крошечная шоколадка, которую выдал ей пульт, была в виде совы, и Гвенди долго рассматривала ее со всех сторон, поражаясь проработке деталей – резные перышки, загнутый клювик, две темные капли на месте глаз, – прежде чем положить ее в рот и дать восхитительной сладости раствориться на языке.

После мгновения пронзительного удовольствия – не от чего-то конкретного, а от всего разом – наступила невероятная ясность сознания, тело наполнилось легкостью и энергией. Плакать уже не хотелось, наоборот: настроение вмиг поднялось, зрение прояснилось, и все цвета в квартире сделались ярче, сочнее. Так ли было в детстве и юности? Гвенди не помнила. Но ей очень понравилось это внезапное ощущение, словно у нее за спиной выросли крылья и теперь она запросто может взлететь и коснуться луны. Она сразу переоделась для бега и вышла на улицу.

Нет, не сразу, напоминает она себе, делая круг возле автозаправки и направляясь в сторону Главной улицы и центра.

Сперва кое-что произошло.

Упиваясь этими дивными ощущениями – этими волшебными ощущениями, – она вдруг поймала себя на том, что пристально смотрит на красную кнопку на левой стороне пульта, а потом медленно протягивает к ней руку и касается гладкой поверхности. Мысль проплыла в голове, как кусочек забытого сна за секунду до пробуждения: а что, если и вправду нажать кнопку и стереть президента Ричарда Хамлина с лица земли?

Тише, девочка, прошептал голосок у нее в голове. Будь осторожнее со своими желаниями, потому что пульт слышит, о чем ты думаешь. Он слышит все, можешь не сомневаться.

Гвенди осторожно убрала руку от пульта и только тогда пошла в спальню переодеваться.

38

Следующее утро выдалось ясным. Студеный восточный ветер качает верхушки деревьев и сдувает снег с тротуаров к стенам домов и колесам припаркованных машин. Снег искрится на солнце так ярко, что больно смотреть.

Гвенди останавливает машину на обочине узкой проселочной дороги и снимает темные очки. Перед ней стоит изломанный ряд из шести патрульных автомобилей. Несколько полицейских сбились в тесный кружок между двумя машинами и о чем-то беседуют. Справа от дороги простирается поле площадью акров пятнадцать-двадцать, за полем чернеет лес. Слева деревья подступают к самой дороге и заслоняют солнечные лучи, так что на той стороне наверняка градусов на десять холоднее.

Шериф Риджвик видит машину Гвенди и идет к ней. Гвенди выходит ему навстречу.

– Спасибо, что быстро приехала, – говорит он. – Я подумал, ты захочешь присутствовать.

– А что происходит? – спрашивает она, застегнув куртку до самого верха. – Вы нашли девочек?

– Нет. – Он смотрит куда-то в дальний конец поля. – Пока нет. Но мы нашли толстовку, в которой Карла Хоффман была в тот вечер, когда исчезла из дома.