Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе

– Твой брат? – изумленно воскликнула я. – Но… за что?

– Я пытался ему помешать, – глухо сказал Лоуренс. – Я говорил ему, что эта война слишком разрушительна и нужно ее прекратить. Мы тогда сильно повздорили… сильнее, чем обычно. Он вывел меня из себя, я выхватил меч из ножен. Арес знал – я сильнее его физически, но магии во мне практически нет. И он воспользовался этим – одним движением руки, находясь в нескольких шагах от меня, волной воздуха выбил меч из моей ладони и приставил лезвие к моему горлу. Это подло, ведь я вызывал его на честную дуэль, но… в этом весь Арес. Он не делит методы на грязные и честные, он лишь видит цель и идет к ней… по трупам, по головам.

Я вспомнила полыхающие дома, растерзанную войной Даневию… вспомнила своего отца. Почему он погиб? Только потому, что не захотел подчиниться Аресу и пасть на колени перед ним. Погиб за то, что до последнего защищал своих дочерей от тирана.

– Арес сказал тогда, что не может убить брата. Но наказал меня, наслав проклятье. Теперь на поле боя я всегда, как ручная зверюшка, рядом с ним. Моих сил не хватает, чтобы разрушить заклятье. А та, что наслала его – Хозяйка леса – мертва. Я даже не могу сбежать – Арес привязал меня к себе крепкими путами. Каждый раз, когда я пытался сбежать, Арес призывал меня обратно. Это мощная магия, сопротивляться которой я не в силах. Просто мое сознание заволакивает туман, и в следующее же мгновение я оказываюсь рядом с Аресом. Я не смог бы убить его, даже если бы захотел – рядом с ним постоянно находится Немой, который особенно старательно читает мои мысли. Я чувствую это – в его присутствии у меня всегда раскалывается голова.

– Собственный брат… не могу в это поверить, – ошеломленно прошептала я. Перед глазами всплыло лицо Лили. Она никогда бы меня не предала – ни за какие деньги мира, ни за обещанную свободу или власть. Я знаю это. Я точно это знаю. – Но как же твои рассказы о вас двоих? О том, что в детстве вы были очень дружны?

– Так и было, – с горечью отозвался Лоуренс. – До тех пор, пока Арес не увлекся магией. Поначалу это было невинной забавой, переросшей, спустя года, в серьезное увлечение такой сложной и противоречивой наукой. Я гордился своим братом, который быстро перерос простейшие фокусы со стихийной магией и всерьез углубился в магию боевую – куда более непредсказуемую и тяжелую. Я правда им гордился!

– И настал момент, когда ты им гордиться перестал? – тихо спросила я, до сих пор пытаясь осмыслить, что мы с Лоуренсом говорим об одном и том же человеке.

– Да, настал, – выдохнул он. – Спустя года Арес… он сильно изменился. Он вдруг увлекся ритуалами вхождения в Царство Теней.

Я расширила глаза. Арес баловался обрядами, тесно связанными с царством мертвых? Темная магия… да, это вполне ему подходило.

– Когда он в первый раз вошел в Царство Теней… вернулся уже полностью седым. Арес никогда не рассказывал мне, что же он там увидел, что пережил. Он слишком увлекся темной магией, и это изменило его. Едва ли не… свело с ума. В какой-то момент Арес вдруг вбил себе в голову, что он – реинкарнация бывшего правителя Эйоса, которого свергли с престола и жестоко убили. Так это или нет, я не знаю. Но Арес нарек себя именем убитого герцога – Светорожденным – и твердо вознамерился вернуть себе трон. Тогда он и развязал войну за Даневию. Возможно, дух герцога и впрямь вселился в него… я не знаю.

Я молчала, пораженная. Царство Теней, Арес, вернувшийся из другого мира седым, его помешательство, граничащее с холодным, трезвым рассудком. Все это едва укладывалось у меня в голове.

– Тогда между нами и произошел раскол, который становился все больше и непреодолимее. Мы стали друг другу чужими, родными только по крови, но не по духу.

– И когда ты пошел против него, он превратил тебя в мантикора, – медленно сказала я.

Лоуренс с усилием кивнул. Было заметно по застывшему взгляду и собранным на лбу морщинкам, как нелегко давался ему этот разговор.

– Очень… изящное и жестокое наказание. Я отказался убивать ради него – но отныне вынужден это делать. Когда я нахожусь в обличье мантикора, я слышу и вижу все, и могу действовать как захочу… до тех пор, пока это устраивает Ареса. Когда начинается бой, он полностью подчиняет мой разум своей воле.

– То есть ты не понимаешь, что делаешь?

– Хуже, – горько ответил Лоуренс. – Я прекрасно все понимаю. Я все чувствую, мысленно протестую, но ничего не могу изменить. Словно кто-то чужой ведет меня за руку, словно мое сознание тонет в кроваво-красном тумане. И моя воля тонет в чужой воле…

От тоски, звучавшей в его словах, меня пробрала дрожь. Каково – жить с этим? Я сравнивала себя с марионеткой в руках как Рэйста, так и Ареса, но истинной марионеткой был он, Лоуренс. Не выдержав, я сделала шаг вперед. Застыла, вспугнутая собственным порывом. Смелости и решительности мне было не занимать, но не в решительности было дело. А в моих внутренних демонах, которые ежеминутно боролись друг с другом.