Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V

— Вот что я скажу вам всем, господа, — Увилл вышел из-за стола, бледный и дрожащий, но с решимостью во взоре. — Как палка, воткнутая в прибрежный песок, не способна остановить прилив, так и вы не способны остановить будущее. Вскоре все ваши подданные осознают, что на их пути к процветанию стоят лишь семнадцать человек. И знайте, что я сделаю всё возможное, чтобы это время наступило как можно скорее!

Закусив губу до крови, Увилл вышел твёрдым шагом, стоившим ему, правда, неимоверных усилий.

Глава 23. Король без королевства

Увилл удалился в отведённые для него покои и до утра не открывал дверь даже Гардону. Встревоженные вассалы пытались выяснить причину этого, а потому вскоре они уже знали об ультиматуме, выдвинутом Столом их королю. Когда утром Увилл сам пришёл в общую комнату, где размещалось с полдюжины его людей, те встретили его приветственными и решительными возгласами. Заметно приободрившись, молодой человек велел собрать всех вассалов. Чуть подумав, он также приказал пригласить Камиллу.

— Вижу, вам уже известно решение Стола, — заговорил Увилл, когда все были в сборе.

— Не беспокойтесь, ваше величество! — понеслись ото всюду заверения. — Мы не оставим вас! Война — значит война! Мы покажем этим негодяям!

Увилл с улыбкой некоторое время слушал эти воинственные проявления преданности, но затем поднял руку, призывая всех к тишине. Все присутствующие тут же замолкли. Камилла, молча сидящая в уголочке, в очередной раз поразилась тому, какое влияние имел на этих суровых и гордых людей её брат.

— Прошу, выслушайте меня, друзья.

Увилл едва ли не в первый раз обратился таким образом к своим подданным. До сих пор он всегда держал некую дистанцию, обращаясь к ним не иначе как «господа» или «милорды». По лицам вассалов было видно, сколь они тронуты этим неожиданным обращением. Теперь он безраздельно завладел их сердцами.

— Лорды поступили вполне предсказуемо, — продолжил Увилл. — Да, мы ожидали несколько иного, но, согласитесь, в некотором смысле они даже проявили великодушие. Ведь они предоставили вам выбор — тяготы и лишения, или же новый сюзерен.

— Поверьте, ваше величество, перед нами подобный выбор даже не стоит! — на фоне общего ропота заявил Гардон. — Мы присягнули вам, и не изменим присяге даже под угрозой войны!

— Всё это прекрасно, друзья, и я очень ценю ваше расположение, — насладившись этими проявлениями верности, вновь заговорил Увилл. — Однако же я призываю вас не отмахиваться сразу от великодушного предложения Стола.

Последние слова Увилл произнёс с язвительной усмешкой. Он прекрасно чувствовал аудиторию и играл их чувствами, точно зная, как вызвать ту или иную эмоцию. Вот и сейчас его соратники буквально вскипели от ярости при этих словах.

— Прошу, господа, успокойтесь и подумайте. Отвергая предложение Стола, вы обрекаете на войну не только себя. Вы-то люди несомненно отважные и сильные, но вспомните о сотнях и тысячах простолюдинов, которым придётся куда как хуже. Вспомните мужиков, чьи руки привыкли к сохе, и которые будут так неуклюжи с пиками. Вспомните женщин, которых изнасилуют вражеские воины. Вспомните детей, что останутся сиротами на пепелищах их сожжённых хат. Вспомните и скажите — есть ли у вас моральное право говорить и от их имени?

Ещё никто и никогда не предлагал этим воинственным дворянам соотноситься со мнением их холопов, решая подобные дела. Ещё никто и никогда не допускал даже возможности поинтересоваться мнением черни. Увилл, говоря всё это, очень рассчитывал, что позже его слова далеко разнесутся и будут передаваться из уст в уста, укрепляя его образ великого и доброго короля. Можно сказать, что речь его сейчас была обращена не столько к присутствующим, сколько ко всему населению домена Колиона, а быть может и шире.

Так или иначе, но дворяне были порядком озадачены подобной постановкой вопроса. Тысячелетиями высшие сословия не опускались до нужд простонародья, априори считая свои чаяния более приоритетными и безусловными для своих подданных. И даже теперь им казалось едва ли не абсурдом учитывать мнение черни в подобных делах, которые всегда были прерогативой знати.

— Полагаю, государь, феодал имеет полное право говорить от имени своих людей, — осторожно проговорил Гардон. — Так было всегда.

— Я говорю сейчас не о юридическом праве, барон, а о моральном, — возразил Увилл. — Мы, дворяне, должны быть лучшими из людей, ведь мы образованы, умны, возвышенны. Увы, сейчас мы живём в тёмные времена — времена беззакония и произвола. Но мы-то хотим построить новый мир! И начать его строительство нужно с фундамента. Потому я и напоминаю вам о морали, господа, ведь это слово так непопулярно нынче!

— Но мы-то будем нести тяготы войны наравне со своими подданными! — возразил Корли. — Мы также будем рисковать жизнью на поле брани, также терпеть лишения…