Гвиневера. Дитя северной весны

Огромное количество наших вещей начало скапливаться по углам комнаты, и Винни суетилась вокруг, показывая на тот или иной угол по мере того, как люди втаскивали тюки в дверь. Артур выглянул в окно.

– Толпа такая, что я не смогу даже выйти на площадь, – проворчал он, – а там столько дел. Со всеми этими гостями ужасная суматоха, будто мы готовимся к военному походу. Даже хуже, – признался он с гримасой.

– Чем тебе помочь? – спросила я, вставая вместе с ним… Нагромождение дневных переживаний измучило меня, и хотелось сосредоточиться на том, что, как ожидалось, предстоит делать в ближайшем будущем.

Быстрым шагом вошел паж, неся кожаную сумку. Узнав короля, он засмотрелся на него и столкнулся с Лавинией. Последовал поток негодующих восклицаний и торопливых извинений. Артур, покусывая кончик уса, смотрел на все это отсутствующим взглядом, как будто ничего не случилось, потом вздохнул и покачал головой.

– Кроме того, что тебе нужно подготовиться к свадьбе, я не могу придумать ничего особенного, – сказал он рассеянно и, увидев, что кто-то прошел через дверь в другом конце комнаты, просиял. – Ульфин говорил, что из здания есть другой выход.

С этими словами он протащил меня через кухню в небольшой сад, где росли травы и овощи, а к дальней стене прижималось грушевое дерево. Артур неожиданно повеселел.

– Со всеми этими заботами я сомневаюсь, что мы сегодня снова увидимся. Но, может быть, мне удастся завтра привести собак, и мы погуляем с ними.

Я кивнула и получила торопливый поцелуй в щеку. Артур подтянулся на ветках дерева, с минуту покачался и спрыгнул по другую сторону стены.

Бегство верховного короля от своих подданных удивило и ошарашило меня. В этом, как и во многом другом, было много непонятного – и мне не оставалось ничего, кроме как тряхнуть головой и рассмеяться. Потом я вернулась домой и стала готовиться к встрече с королевой-матерью.

36 КОРОЛЕВА ИГРЕЙНА

– Я ничего не нахожу, – причитала Винни, стоя посреди комнаты и растерянно глядя на беспорядочно сложенные вещи. – Я уверена, что положила его в одну из ореховых корзин!

– Все в порядке, Винни, правда, – успокоила я ее, ощупывая одноцветный шерстяной пояс, украшавший темно-зеленое платье. – Так мне еще удобней. Не забывай, что это только послеобеденная встреча, а не официальный прием.

– Даже если и так, ты должна быть одета как можно красивей, – возразила моя наставница, переворачивая содержимое корзины в поисках шелкового пояса с маленькими колокольчиками. – По крайней мере, – добавила она, победно извлекая шкатулку с драгоценностями моей матери, – ты сможешь надеть на голову золотой обод.

Я была раздражена от усталости и волнения и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Винни, на мою голову скоро водрузят гораздо большую корону, не надо торопиться.

Мне не хотелось вызвать неудовольствие будущей свекрови, поэтому, когда Ульфин пришел за мной, мои волосы были просто завязаны сзади лентой, несмотря на возражения Винни. Я встрепенулась, вспомнив, что когда-то он был постельничим короля, но Ульфин ободряюще улыбнулся и предложил мне руку.

Когда мы шли через главный зал, на глаза мне попались лилии, привезенные этим утром в Сарум, И я поспешно схватила их вместе с вазой.

– Ее светлость любит цветы? – с надеждой спросила я.

– Думаю, что сегодня они ей понравятся, – многозначительно сказал Ульфин, чем напомнил мне Грифлета.

Итак, я вышла из комнаты, держа перед собой цветы и стараясь не залить платье.

Спустя минуту Ульфин с озабоченным восклицанием: «Позвольте, госпожа» – забрал у меня вазу и осторожно вылил воду на булыжную мостовую.

– Пока мы дойдем, они не завянут, – сказал он, возвращая вазу.

На площади стало намного спокойнее по сравнению с утренней суетой, хотя по ней слонялись самые разные люди. Сапожник из мастерской на углу оторвался от работы и кивнул нам, когда мы подошли ближе. Он с любопытством рассматривал меня, словно пытаясь понять, кто я, потом, пожав плечами, вернулся к набойке, бережно держа во рту кучку ощетинившихся гвоздей. Я вспомнила, как Руфон однажды заставил меня искать гвоздь, который я уронила, сделав замечание, что нельзя обращаться небрежно с вещами, которые так трудно достаются.

– Учись у сапожников, – сказал он, – они крепче всех в мире сжимают губы.

Пока мы шли, множество вопросов мелькало у меня в голове. Какой будет Игрейна – дружелюбной или равнодушной, суровой или снисходительной, не обижена ли она? Может быть, она видела, как я приехала, и вспомнила дни своей молодости, когда была верховной королевой рядом с могущественным королем? А вдруг она посчитает меня чужестранкой из дикой страны, которая незаконно занимает ее место в сердцах людей? Артур так мало говорил о ней… Лучшее, что я могла сделать: помнить про сапожника и держать рот на замке.