Гвиневера. Дитя северной весны

Сейчас народ Регеда снова призывали сражаться во имя верховного короля. Меня затрясло от страха и гнева и страшно захотелось, чтобы молодой Артур получил титул верховного короля, убрался прочь и оставил нас в покое!

Я целиком отдалась летним развлечениям, ведь следующего лета могло и не быть. Под любым предлогом я забирала с собой Кевина, и мы уезжали на лоно природы. Мы ездили искать деревья с пчелиными гнездами или проверяли, как идет клев в новых ямах для ловли рыбы, а иногда встречали в лесу свинопасов. Обычно из таких поездок мы привозили что-нибудь съедобное, а изредка – свежие новости. Никто не обращал внимания на наше отсутствие, и вскоре возможность возвращаться когда захочется стала казаться мне естественной.

К середине августа стали поступать сообщения о повсеместных волнениях. Сейчас, когда короли были заняты другими делами, бродяги обнаглели, и скитающиеся банды вооруженных людей совершали набеги на усадьбы и овчарни, направляясь на юг, где намеревались присоединиться к каким-нибудь вождям.

Как только закончилась жатва, наш двор переехал в Паттердейл, расположенный среди холмов в верхней части Уллсуотера. Мне всегда нравилась эта усадьба с ее толстыми тростниковыми крышами и многочисленными надворными постройками. Берега реки, впадающей в озеро, заросли ольхой, отливающей тусклым золотом в промозглом осеннем воздухе. Осенью огромные самцы рыжих оленей трубили гулкие брачные призывы, эхом отдававшиеся в скалах и утесах, – значит, весной оленихи заботливо выведут на водопой оленят. В таком раю можно было почти забыть о том, что начиналось в странах за горами.

Почти, но не совсем. С приближением тепла до нас понемногу стали доходить сведения о раздорах и волнениях и слухи о том, что собирается большое войско и люди прячутся в лесах, чтобы укрыться от надвигающейся войны. После некоторых рассказов казалось, что мир сошел с ума, и мы с ужасом слушали новости, становившиеся все хуже. Было похоже, что Британия разорвется на части от страха и отчаяния еще до того, как могущественные противники начнут сражаться.

Всю зиму мой отец провел в разъездах, посещая то одну, то другую крепость, заставляя людей трудиться у наковален и в кузницах, тренируя воинов и подготавливая снаряжение. Оказалось, что меры предосторожности, предпринимаемые им, были совсем не лишними, потому что после весенней распутицы число войск, стоявших лагерем около Йорка, значительно выросло, и лазутчики сообщали, что летом готовится общее наступление.

Наши отряды начали собираться в Брокавуме, где Стейнмор встречается с главной римской дорогой, и, когда из Стейнвикса пригнали лошадей, отец решил, что пришла пора выступать.

Он ненадолго заехал в Паттердейл, чтобы проверить немногочисленный отряд, оставленный для защиты, и попрощаться со мной. Он привез с собой брата Бригит Шона – мальчишка вызвался стать одним из его гонцов и сейчас приехал попрощаться с сестрой и передать ей семейные новости.

Это был короткий, напряженный визит. Отец был так озабочен, что едва поздоровался со мной, а перед отъездом времени у него осталось только на торопливый наказ, чтобы я не проказничала.

Я стояла рядом с Ниданом и испуганно махала на прощание. Из-за ран, полученных в походе на саксов, первый рыцарь моего отца двигался медленно и неловко, поэтому ему никогда больше не суждено было отправиться на войну, и его оставили охранять дом. Впервые его король шел на войну без него, и, хотя Нидан воспринял это с мужеством, присущим кельту, по щеке старого воина скатилась слеза. Судя по выражению отцовского лица, для короля расставание было не менее мучительным.

Когда-то мне было ненавистно прятаться от захватчиков, теперь же, повзрослев настолько, чтобы осознать опасность, я радовалась убежищу в горах и охотно помогала Кети и Бригит в ежедневных домашних делах.

Кевин остался с нами, потому что дома от него было больше пользы, чем в походе. В первые недели мы получали сообщения о том, что наше войско в основном участвует в стычках с немногочисленными вооруженными отрядами, занимающимися приграничными набегами. Оказалось, однако, что Уриен гораздо больше интересовался возможным господством на юге, чем нами, и отца очень тревожило, сумеет ли юный король устоять перед столь грозным противником.

Потом прошла неделя, в течение которой гонцы не появились вообще, и Кевин решил проехаться верхом по берегу Стейнмора и попытаться что-нибудь разузнать.

Он вернулся через два дня и рассказал, что встретил гонца, по словам которого, Уриен продвигается с основной частью своего войска на юг, и сомнительно, что он вообще отправил хоть какой-нибудь отрад против Регеда.

– Но я узнал еще одну вещь, и она меня тревожит, – сказал мне Кевин, когда мы остались вдвоем. Нахмурив темные брови, он протянул руку за промасленной тряпкой.

Мы были в мастерской, где хранились точильные камни.

Кевин точил кинжал, а я сидела около ящика с отходами, выискивая кусок кожи для починки кузнечных мехов. Я оторвалась от ящика, пораженная тоном ирландца.