H2O III

Из Кирхи вышел рослый воин в тяжелой броне. Броня была старой, с глубокими царапинами и вмятинами, словно на ней остались следы многих битв. Она переливалась в свете, как чешуя дракона, и делала воина еще более грозным. На голове у него был надет капюшон, скрывающий лицо и делающий его силуэт еще более угрожающим.

Элрик тут же ускорился, как черная тень, и в мгновение оказался перед воином. Он, не раздумывая, бросился в атаку, и его тесак с грохотом пронзил воздух. Нож оказался в глазнице у неизвестного воина, пройдя через толстый металлический шлем, скрытый капюшоном, как нож через масло. Здоровяк закашлялся, захрипел и рухнул на землю почти бесшумно, как дерево, которое поддалось сильному ветру. Элрик присел рядом с ним, поддержав тело воина и прекратив его падение.

Смерть пришла к нему быстро и неожиданно, как волна в бурю. Он не успел даже вскрикнуть, не успел увидеть своего убийцу. Но для нас это, напротив, было лишь плюсом. Стянув к себе всю кровь из тела здоровяка, я также стал во все оружие и сделал уверенный шаг в сторону храма.

Внутри кирха выглядела более презентабельно, чем можно было ожидать, и даже имела следы евро ремонта. Это было неожиданно. Ведь я ожидал увидеть темные и сырые помещения, полные пыли и паутины. Но вместо этого я оказался в просторном зале с высокими сводчатыми потолками и широкими окнами, сквозь которые проникал яркий свет.

Стены окрашены в теплые тона, и на них висели гобелены с изображениями пейзажей и библейских сцен. Пол был выложен каменными плитами, а в центре зала стоял большой очаг, в котором трещал огонь. Огонь отражался в позолоченных канделябрах, расположенных по стенам зала, и делал атмосферу зала еще более теплой и уютной.

Но этот уют был обманчив. Я сразу же почувствовал в этом зале напряжение, ощущение неизбежного смертельного исхода. И я был прав.

Я прекрасно видел три десятка убийц в кочевых мантиях с глубокими капюшонами на головах. Их лица скрыты от меня, но их тела напряжены, а в их глазах, которые просвечивали сквозь щели капюшонов, я видел холодную жестокость и неизменную готовность к смерти. Они стояли неподвижно, как статуи, ожидая моего прихода, готовые убить меня, если я осмелюсь сделать хоть шаг вперед.

Мантии из черной шерсти, грубой и плотной, будто сотканной из самой тени. Она была пропитана запахом дыма и влаги, отдавала холодом и забытьем. Капюшоны глубокие и скрывали лица убийц от моего взора. Но я мог видеть их глаза, которые просвечивали сквозь щели капюшонов. Глаза холодные и безжизненные, как окна в пустую душу.

И на их мантиях вышиты непонятные символы. Символы не выглядяли простыми узорами, а сложным сплетением линий и фигур. Они настолько замысловаты, что казались не просто узорами, а целыми историями, зашифрованными в ткань.

Я пристально вглядывался в эти символы, пытался разобрать их значение. Но они оставались непонятными. И в то же время они казались мне знакомыми. Я чувствовал, что я уже видел эти символы раньше, но не мог вспомнить, где.

Возможно, я видел их в книге или храме. Или, может видел на какой-то картине. Но точно вспомнить я не мог. Эта непонятная знакомость заставила меня дрожать от тревоги. Что значат эти символы? Что они скрывают? И что хотят мне сказать эти убийцы, одетые в мантии с этими загадочными знаками? Я не мог отвести от них взгляд. Я чувствовал, что они не просто убийцы. Они чем-то большим. И бесспорно являлись носителями тайны, и я не мог отказаться от искушения раскрыть ее. Но сначала их придётся убить. Проблема ли это? Отнюдь.

— Чужаки! Убить… — рычит низенький старичок с козлиной бородой, чей капюшон был скинут.

Он стоял в центре зала, опираясь на посох, инкрустированный чёрными камнями. Лицо старика было искажено злостью, глаза горели ненавистью, а губы сжаты в жесткой линии. Его голос был хриплым и глухим, как у призрака. Казалось, что он говорил из самой бездны. Его слова прозвучали как окончательный приговор.

— Убить… — повторил он, и его слова повисли в воздухе, как плотный туман.

И в ту же секунду убийцы срываются в атаку.

Они двинулись синхронно, как единый организм, с ужасающей скоростью и грацией. Их движения плавны и бесшумны, они не бежали, а скользили по полу. Их мантии трепетали за ними, как крылья ночных хищников.

Убийцы неслись на меня, будто волна смерти, готовящаяся поглотить меня целиком.

Но я лишь улыбнулся, и в этой улыбке не было ни страха, ни сомнения. В ней была только холодная решимость и уверенность в своей силе. Я поднял руку, и в ней заискрилась кровь. Она закипела, как лава в кратере вулкана, и затем превратилась в сотню острых кольев, ярко-красных и смертоносных.

Эти колья не просто оружие, они являлись продолжением моей воли. Секунда, и те двинулись в атаку со скоростью молнии. Они пронзали воздух со свистом, разрезая мантии убийц, проходя сквозь броню ассасинов с поражающей лёгкостью.