Ha горных уступах

Он чувствовал, что осквернит собою людям поля и что, пожалуй, даже полям он будет противен… Кто знает, может быть, он и земле противен, когда ступает по ней…

Влез он на небольшую скалу у потока, сел, свесил ноги, смотрит в воду.

– К людям мне ходить не надо, – думает он, – урод я… С Господом Богом сговориться я не мог. И чем Он мне может помочь? Ведь Он такой же бедняга, как и я. Даже мешка у него нет, а кровь по нему льется, как у меня из болячек. Нечего и просить такого, у которого даже и мешка нет. Коли Сын так одет, так и у Отца не многим больше. Ну, так живи себе, Боже, как можешь, живи! Эх, а ты, вода? Не поможешь ли ты мне как-нибудь в моей беде? Есть мне хочется, мешок мой изодрался, валится с меня, портки тоже еле держатся, все у меня болит, зудит, все тело как в огне, гниет, блохи по мне ползают, живьем съесть хотят… Теперь, когда я таким стал, гусей мне не дадут пасти… Эх, вода, вода, помоги ты мне в этой беде… эх, вода светлая, вода…

И вдруг ненароком соскользнул со скалы и бултых в воду с берега…

Открыл глаза, думает: небо!?

Потолок над ним чистый, с балками, святые намалеваны у стен, он лежит на мягкой соломе, на земле, а над ним чьи-то глаза склонились.

– Ангел… – думает он.

Глаза светлые, как вода в ручье, большие, ясные.

– Терезя! – слышит он женский голос.

– Терезей ангела звать… – думает он.

– Терезя, очнулся?

– Смотрит, мама!.. – зазвенело над ним из-под светлых глаз.

Хотелось ему посмотреть, какая это ангельская мама и какой это колокольчик звенит. Попробовал двинут головой – нельзя.

– Ага! – вспоминает он, – я в воду упал, разбился…

Увидел над собой еще другие светлые глаза, только на сморщенном лице.

– Мама ангельская! – думает он. И спросила его ангельская мама:

– Мальчик, ну-ка? жив?

Хотел он ответить… не смог! Только захрипел, застонал.

– Ничего с ним не поделать! – услышал он третий голос, низкий, из угла, увидел клубы дыма; потом на пол упала слюна, которую кто-то выплюнул сквозь зубы.

– Отец ангельский, – подумал он. – Трубку курит.

– Стасек, а что если мы Яська позовем, он ему поможет? – слышит он беззвучный голос. – Он ведь искусный лекарь.

– Упал со скалы, – отозвался низкий голос, – такого и он не вылечить. Тут смерти не миновать[5]

[1] Войт – нечто в роде нашего волостного старшины.

[2] Бурка.

[3] Сотский.

[4] Сверхъестественные существа – общее имя, которое применяется и к русалкам к к домовым…

[5] По поверьям карпатских горцев, кто упадет со скалы, с дерева, кого придавит падающее дерево, или кто на смерть ранит себя топором при рубке дерева, того лечить не надо. Смерть здесь неминуема. Это ее «привилегия».