Harry Potter and the Deathly Hallows

Гарри задавался вопросом, сможет ли он съесть хоть чуточку того, что приготовил Ксенофилиус, и окажется ли этого достаточно, чтобы не оскорбить его чувства.

- А что вы все-таки думаете о Мантии? - медленно произнес Рон, - Вы не понимаете, что тут Ксенофилиус прав? Я имею в виду Мантию Гарри, то, насколько она хороша. Я всё не перестаю думать об этом. Я никогда не слышал ни о чем даже похожем на Мантию Гарри. Это точно. Мы ведь еще никогда не попадались, пользуясь ею…

- Конечно же не попадались, Рон, мы ведь были невидимы под Мантией!

- Да, но материал, из которого она сделана, стоит уж никак не десять кнутов, это точно, ты же сама это знаешь! Мне раньше никогда в голову это не приходило, но я слышал, что от воздействия чар ткань старых мантий изнашивается напрочь, или что они начинают рваться на куски, ветшая со временем буквально до дыр, Мантия же Гарри досталась ему от отца, она конечно не идеально новая, это верно, но она сохранилась… превосходно!

- Да, ладно, Рон, ну а Камень…!?

Пока они перешёптывались, Гарри прошелся по комнате, слушая их вполуха. Дойдя до винтовой лестницы, он поднял отсутствующий взгляд на следующий этаж и буквально остолбенел. Гарри собственной персоной разглядывал себя с потолка верхней комнаты! После секундного замешательства он сообразил, что это было не зеркало, это был портрет. Поддавшись своему любопытству, он стал подниматься вверх по ступеням.

- Гарри, что ты делаешь?! Я не думаю, что ты можешь вот так разгуливать кругом без спросу, пока Ксенофилиуса нет!

Но Гарри уже был на другом этаже. Луна украсила потолок своей спальни пятью выполненными в совершенстве портретами Гарри, Рона, Гермионы, Джинни и Невилла. Они не были движущимися, как портреты Хогвартсе, но каждый из них, несомненно, был создан при помощи магии. Гарри Гарри подумалось, что изображения дышат. Казалось, что изящные золотые цепи сплетаются вокруг портретов, связывая их вместе, но после пристального взгляда на них минуту или чуть дольше, Гарри понял, что на самом деле это была одна запись, тысячекратно повторенная золотыми чернилами: «друзья… друзья… друзья…».

Гарри испытал огромный прилив нежности к Луне. Он осмотрел ее комнату. Близ кровати находилась большая фотография юной Луны и женщины, смотревшей на нее с большой теплотой. Они обнимали друг друга. Луна с этой картинки была гораздо более опрятно одета, чем та, которую Гарри обычно видел в жизни. Фотография была пыльной. Это показалось Гарри немного странным. Он внимательно осмотрелся вокруг. Что-то было не так. Светло-синий ковер тоже был покрыт толстым слоем пыли. Платяной шкаф, дверцы которого были распахнуты, оказался пуст. Постель была нетронутой и выглядела так, будто несколько недель на ней не спали. Одинокая паутина, висевшая над ближним окном, затянула кроваво-красное небо.

- Что-то не так? - спросила Гермиона у Гарри, спускавшегося по ступеням, но прежде чем он смог ответить, из кухни показался Ксенофилиус с подносом, нагруженным мисками.

- Мистер Лавгуд, - произнес Гарри, - Где Луна?

- Что, извини?

- Где Луна?

Ксенофилиус приостановился на верхней ступени.

- Я… я уже тебе говорил. Она пошла на мост Ботис, ловить Плимпов.

- Почему же тогда вы накрыли поднос лишь на четверых?

Ксенофилиус попытался ответить, но не произнес ни звука. В комнате лишь слышалось пыхтение непрерывно работающего печатного станка да негромкое позвякивание мисок на подносе в дрожащих руках Ксенофилиуса.

- Я думаю, что Луны здесь не было уже несколько недель, - продолжил Гарри, - Ее одежда исчезла, кровать нетронута. Где она? И почему вы не прекращаете смотреть за окно?

Ксенофилиус уронил поднос. Миски вылетили и разбились вдребезги, Гарри, Рон и Гермиона выхватили палочки. Рука Ксенофилиуса застыла на полпути к карману пиджака. К этому моменту пресс уже отпечатал груду журналов, и номера «Квибблера» хлынули потоком из-под скатерти на пол; печатный станок затих и остановился.

Гермиона наклонилась и вытянула один из номеров, при этом ее палочка все еще была нацелена на мистера Лавгуда.

- Гарри, ты только взгляни на это!

Гарри шагнул к ней настолько быстро, насколько это было возможно в условиях такого страшного беспорядка. На обложке «Квибблера» красовался его собственный портрет, озаглавленный словами: «Нежелательный Номер Один» и подпись о денежном вознаграждении.

- «Квибблер» уже изменил свой взгляд на новый? - бесстрастно произнес Гарри, но его мысли работали очень быстро.

- А что это вы делали, когда выходили в сад, мистер Лавгуд? Посылали сову в министерство?

Ксенофилиус облизнул губы.

- Они схватили мою Луну, - зашептал он, - только лишь из-за того, что я писал. Они забрали мою Луну, и я не знаю где она сейчас и что с ней. Но они пообещали мне вернуть ее обратно, если я… что я…

- Выдадите им Гарри, - закончила за него Гермиона.

- Сделка отменяется, - решительно отрезал Рон, - мы уходим, прочь с дороги.

Ксенофилиус выглядел ужасно, будто бы постарел на сотню лет, его губы изогнулись в жуткой гримасе.