Hate you! (СИ)

Как только Юна начала давать намёки на какие-то чувства, я предложил другу всё прекратить. Он, однако, слушать меня не стал. В конце концов, я плюнул на это дело и вышел из игры. Наверное, я бы и не узнал, чем закончилась эта история, но однажды девушка приехала вместе со своими родителями, и я почувствовал, что в ней что-то изменилось. Изменилось безвозвратно. Заговаривать девушка ни с кем не пыталась, а на все вопросы отвечала холодно и односложно. При всякой моей попытке с ней заговорить, я получал обжигающе холодные взгляды, полные презрения. Вскоре мне это надоело, я отвел её в отдельную комнату, чтобы узнать причину. И я узнал. Узнал о том, что Кан известно о нашем с моим бывшим лучшим другом розыгрыше. Более того, на то мой друг и «бывший», что рассказал всё от моего лица. Виноватым Юна считала только меня, а я в нужный момент не стал её переубеждать. С того дня к нам приезжали только её родители, без неё самой.

В тот день я убил веру одной девушки в любовь, потерял лучшего друга и перестал уважать себя. Но с чего вдруг эта девчонка решила заявиться ко мне именно сейчас? Насколько я помню, после того случая она заявила, что видеть меня не желает и ни за что не переступит порог моего дома, если я буду там… Я обязательно всё разузнаю, и как можно скорее.

Не успел я сойти с самолёта и забрать свои вещи, как неизвестно откуда появилась Юджин в сопровождении нашего шофёра и бросилась в мои объятия.

— Как хорошо, что ты вернулся! Мама будет так рада!

— Замечательно… — равнодушно сказал я. Не то чтобы я был не рад повидаться с семьёй, очень даже наоборот, ведь мы не виделись полгода. Но эта новость, о том, что Юна в моем доме, я скоро её увижу, совершенно выбила меня из колеи. Мысли о том, как она отнесется к моему неожиданному появлению, особенно после моего недостойного поступка, не давали мне покоя весь полет.

Юджин, видимо, что-то поняла и больше со мной заговорить не пыталась. Домой ехал в тишине, развалившись на заднем сидении и погрузившись в свои мысли. Интересно, она так же сильно изменилась за год, как я? Надеюсь, что нет. Я изменился далеко не в лучшую сторону и прекрасно это знаю. Перемены во мне стали спасением от совести и самого себя. Я стал больше внимания уделять учёбе, а после того, как уговорил отца позволить мне управлять фирмой — работе. Первое время, за работой я меньше думал о том, что сделал. Сейчас меня не спасает даже работа, но я упрямо продолжаю заниматься туристическим бизнесом. Вторым моим изменением стало иное отношение к любви и девушкам. После того, как дела моей фирмы пошли в гору и меня публично объявили её новым владельцем, значительно прибавилось поклонниц, девушек желающих со мной познакомиться, даже несколько бывших обо мне вспомнили. Даже смешно. Им были нужны мои деньги, связи и положение в обществе, но не я сам. Желание всех моих знакомых особ женского пола вытрясти из меня сумму побольше, заставило меня совершенно разуверится в искренней любви и привязанности. Я менял девушек каждую неделю, проводил с ними ночи и через пару дней не трудился вспоминать их имена. Меня тошнило от подобной жизни, я ненавидел её. Справедливо. Я расшатал веру в любовь маленькой девочки, и, в конце концов, сам лишился этой веры.

Когда стало совершенно невыносимо я решил сменить обстановку и уехал открывать новую фирму во Франции близь ресторана моего старшего брата Джина. Этот поступок отдалил меня от семьи, сделал нас практически чужими друг для друга и в этом тоже виноват я один. Но другого выхода для себя придумать не мог. За последний год я сделал много глупостей, которые хотел бы исправить. И вот теперь представился шанс, и я был бы последним глупцом, если бы отказался прилететь и тем самым упустил этот шанс. С Кан всё началось, на ней всё и закончится. Мы подъехали и я, выйдя из машины, помог нашему водителю Минсоку со своим багажом.

— Тэхён! — окликнула меня сестра, когда я уже взошёл на крыльцо.

— Да?

— Я… Я бы не хотела… Я не думаю, что Юне стоит знать, кто тебе рассказал о её приезде. Мне вообще не стоило этого делать, но ты мой брат и… — виноватый голос и искреннее чувство раскаяния меня впечатлили, никогда я не видел её в таком унынии.

— Не переживай, всё устроим. О твоем звонке она не узнает. — Мы вошли в дом.

Услышав шум, в холл выбежала мать и кинулась ко мне чуть ли не со слезами. Пришлось потратить минуту на объятия.

— Ты надолго, сынок? — с надеждой спросила мама. Я, не желая расстраивать её известием, что всё решит только наша новая гостья, ответил, что пока не определился. После этой фразы, я обернулся к сестре, которая всё это время порывалась что-то спросить.

— Что ты собираешься делать? Ты ведь не просто так просил меня позвонить тебе. — Еле расслышал её шёпот, видимо она не хотела никого посвящать в наш маленький секрет. Я проигнорировал вопрос и коротко приказал Юджин громко изобразить удивление от моего приезда, что она и сделала, заявив, что мы ещё вернемся к этому вопросу и так просто я не отверчусь.