He как у людей

И в то же время Милли ощущает прилив благодарности. Сильвия явно не один час трудилась с одной-единственной целью — порадовать ее, Милли, пусть даже ей это не вполне удалось. Но намерения-то у нее были добрые. И нельзя отрицать, что новый порядок в шкафах и ящиках (да, ящики тоже преобразились) намного удобнее прежнего и, пожалуй, в целом лучше.

— Когда же вы успели? — спрашивает наконец Милли.

— Ой! Вам не нравится?

— Не то чтобы не нравится, а…

— Я работала понемножку каждый день. А закончила сегодня утром, пока вы отдыхали.

Милли подходит к первому шкафчику и ошеломленно разглядывает чайный сервиз ручной росписи — в нежных бледно-розовых розочках, вьющихся по серо-зеленым лозам.

— Где это вы его откопали?

Ах, это? — Сильвия улыбается. — Он лежал наверху, под кроватью в одной из спален. Я сначала решила, что это мусор. Он был в таком пластиковом пакете, знаете, как из магазина.

— Мне этот сервиз уже много лет на глаза не попадался.

— Он такой красивый! Давайте из него чай пить.

— Но он ведь не на каждый день.

— Почему? Почему бы не выпить чаю из самых красивых чашек, какие у вас есть? Вы этого заслуживаете.

— Я?

— Как никто другой. — Сильвия смотрит в лицо Милли — не то озадаченное, не то рассерженное, и выпаливает, по своему обыкновению, с дерзкой откровенностью: — Вы вообще привыкли себя во всем обделять. Не замечали?

Эти слова трогают Милли, и ей уже хочется как-то загладить свою первую, не слишком любезную реакцию.

— Вы, должно быть, кучу времени на это убили. Выглядит просто потрясающе.

В сущности, это правда. Пожалуй, Кевина стоит даже поблагодарить за то, что привел в дом эту незамутненную прелесть.

— Вам правда нравится? — спрашивает Сильвия. — Я обожаю это делать. Хочу еще кое-где в комнатах порядок навести, если вы не против.

— Ума не приложу, как это я его засунула под кровать? Что на меня нашло?

Сильвия берет одну из тоненьких чашек и ставит на поднос.

— На вид прямо старина.

— Прямо как я.

Сильвия фыркает.

— Да бросьте! Нет, правда, у вас столько хороших вещей. — Она включает чайник и показывает на французские настольные часы на подоконнике. — Вот, например. У моей мамы были такие же часы. Держу пари, стоят они немало.

— Эти-то? Да на них даже вор не польстится. Вечно отстают по меньшей мере минут на десять.

— Но их же можно починить. Я могу сама отвезти в починку в следующий раз, когда поеду в город. Никогда не знаешь, какие сокровища могут найтись прямо под боком. Вы смотрели такую передачу — «Лавка древностей»? Не знаю, у вас это показывают или нет? Каждую неделю люди приносят из дома какие-то вещи, вроде этих часов, или еще что-нибудь в том же духе — лампу или вазу, которые нашли у себя в подвале, — а там эксперты смотрят и говорят, сколько все это стоит. Иногда кто-то приносит картину, как он считает, необычайно дорогую, начала девятнадцатого века, например, а оказывается, что это подделка и ничего не стоит.

— Ха! Вот это как раз про меня.

Продолжая болтать, Сильвия приносит чай, и они вдвоем садятся за стол.

— А бывает, кто-то притащит люстру, про которую всегда думал, что это хлам, — рассказывает она, — или вот еще раз было — одна женщина нашла серьги в маминой шкатулке, и оказалось, что они стоят тысяч пятьдесят.

— Вот такое и у меня найдется. Мое обручальное кольцо, фамильное. Поэтому я его никогда и не ношу. Я ведь его уже теряла — в первый же день, как только надела, представляете?

Милли начинает подробнейший, хотя и довольно путаный рассказ. Они с Питером устроили пикник возле какого-то паба в Болсбридже, или, может быть, на лугу в Киллестере, или где-то еще — в общем, где-то в городе, и она уронила свое кольцо с изумрудом в траву. Двое влюбленных прочесывали берег реки, пока совсем не выдохлись. А потом, представьте себе, уборщица, миссис Оливия Кео ее звали, нашла его в мусорном ведре, или, может быть, на тротуаре возле магазина, или на столике под сахарницей. Повесила объявление: «Найдено утерянное кольцо», и Питер, когда приехал назавтра, чтобы поискать еще разок, увидел его и забрал кольцо. А Милли потом пригласила миссис Кео на чай — сконы, бутерброды с лососем и все такое — в Шелбурне.

— Ух ты, — говорит Сильвия, — слава богу, что нашлось. Но я все равно не понимаю — почему же вы это кольцо не носите?

— Да пальцы, знаете, отекают.

— А, ну да. Но вы же, надеюсь, храните его в банке, в ячейке или еще где-нибудь?

— А что, во Флориде все так делают?

— Ну да, если вещь дорогая. Вы же говорите, оно ценное?

— Очень, но нет, банкирам я не доверяю, говорит Милли. — Оно у меня здесь, в Маргите.

— А если воры в дом заберутся?

— Не беспокойтесь, оно надежно запрятано, как клоп в ковре. — Несколько лет назад, когда на их улице произошла череда краж со взломом, Питер принес домой сейф для ценных вещей. А ее кольцо, упрятанное в бархатный мешочек с вышитой Веселой Джессикой монограммой, оказалось единственной вещью, которую ей хотелось сохранить. — И ключ тоже спрятан.

— Вот это хорошо, это разумно, — говорит Сильвия и, не дожидаясь просьбы, насыпает Милли в чашку ложку сахара и размешивает.

14