Hell to the Heavens (СИ)

Но порою она обожает притупить его бдительность, может позвать в объятия, мягко поцеловать в лоб и погладить по щекам, а потом оттолкнёт от себя, едва чужие руки попытаются окольцевать её талию, или сделать что-то ещё. И он готов задыхаться от злости, особенно встречаясь с мерзким снисхождением в её глазах и ласковой улыбкой. Она склонит голову в бок и отстранится, не позволяя какое-то время к себе прикасаться. Итэр не понимает чего она добивается, но отступает. Он прекрасно помнит, чем дольше она сопротивляется, тем лучше. Она сама успокоит свои порывы сбежать и наконец позволит ему любить себя. Позволит опустить венец на свою голову и встать подле него. Стать для бездны опорой и верным другом.

Королева должна брать своё коварством и очарованием, и если первого у неё предостаточно, то второе очень специфично. Безусловно, он знает, в городе свободы девушку считали безумно очаровательной, смотрели влюблённо, вздыхали, глядя на неё со спины и всегда улыбались в лицо. Она для них — всего лишь защитник, острый меч, что безжалостно рубит мягкую плоть. Оружие имеющие собственную волю, способное выбирать чью жизнь оборвать безвозвратно, а чью нет. Кэйа неправильная королева для бездны, но абсолютно верная для Каэнрии. Вот только королевство пало, едва её буйный папаша испустил дух. Альберих готовили быть воином, но к необходимому моменту это оказалось ненужным. У бездны есть он, Итэр, бездне не нужен ещё один защитник, она нуждается в верном компаньоне. Но к такой роли его избранницу не готовили. Она может без колебаний пронзить острым мечом чужое тело насквозь и без единого намёка на омерзение покопаться в чужих крови и мясе. Но совершенно не способна на смирение, не способна на терпение, не способна на то, в чём нуждается орден больше всего. Кэйа не может быть им предана. Её мысли сводятся к человеку в глубоких подземельях и ярко-голубому небу, там, над землёй. В своей голове она всё ещё капитан кавалерии — не королева. Она всё ещё смотрит куда-то сквозь, словно лелеет надежду выбраться вновь, избавиться от него и забыть обо всём, как о страшном сне.

Бездна мерзко хихикает, у подола платья девушки вьётся, и довольно урчит, когда ловит на себе взгляд разгневанный. Ей бы только к сердцу её прикоснуться, оставить на нём небольшую капельку себя и окончить муки своего принца…

Но девушка лишь зло блестит звёздами в глазах, отходит от неё, словно не ощущает чужого присутствия, отворачивается, приоткрывая дверь комнаты. Она никогда не заходит в неё иначе. Мягко крадётся, словно по привычке собираясь запереть за собой. И Итер мягко улыбается, смотря в спину своей королевы, заходит за ней и гонит прочь тёмный сгусток, желая нарваться на что-то ещё кроме деланного безразличия, что почти идеально скрывает немое отчаяние.

Кэйа старалась при нём не плакать, не позволяла слизывать своих слёз и касаться. И он отступал, надеясь что это поможет её воле ослабнуть. Он прекрасно уяснил лишь одно — она больше не считает подземный мир своим домом. Её сердце осталось где-то там, наверху, среди мерзких слуг богов, в руках предателя, подарившего ей бессмертие. Там, где на её поясе светится ярко снежинка, а золото глаза скрыто под плотной тканью. Там, где она бастард дома Рангвиндров и отнимает жизни у созданий бездны, тех, кому она должна быть поддержкой.

И лишь сейчас слова падшего бога, так легко и без сожалений отвергнувшего любовь бездны, становятся ему понятны. Крыльями становятся лишь взаимные чувства. Кэйа же уничтожает любую возможность для их появления. Она тихо смеётся над ним, зовёт иногда во сне хранителя ветви и всегда спит повёрнутой к нему спиной.

— Почему? — негромко спросит он, мягко касаясь подушечками пальцев между чужих лопаток.

— Если ты решишь вонзить мне нож в спину, я предпочту не видеть тебя перед своей гибелью… — холодно ответит она, вытаскивая ноги из хитросплетений бесконечных ремешков, пришедших на замену привычным сапогами.

Он запирает покои, не мигая смотря на неё, вставшую посреди комнаты, точно в центре круга на полу, в изображении забытого цветка, что давно не цветёт в Тейвате, что хранит при себе падший бог, заперев тот за семью печатями и назвав символично цветком забвения, всегда держит подле себя, как единственное оружие.

Бездна почти ничем не отличается от Селестии, тоже имеет своего бога. Только создания бездны ему не кланяются, лишь относятся как к дорогому и едва ли преданному оружию, да прекрасному собеседнику для бездны, ищущий способ превратить мир под звёздами в руины.

Кэйа улыбается, и разворачивается к нему лицом. Прижимает руки к груди, опускает голову и глаза закрывает, спокойно вздыхая. И кажется, так сложно сдержать своё желание подойти. Альберих определённо играет с ним вновь. Но не зовёт к себе, ни словами, ни жестами, делает вокруг своей оси один оборот и словно приходит в себя, медленно глаза раскрывая.