Hell to the Heavens (СИ)

Она вздрогнет, когда чужие пальцы окажутся внутри, и посмотрит так затравленно, словно более мерзкого с ней никогда не случалось. Дилюк так спокойно улыбается, давая к своим тёплым рукам привыкнуть, словно напоминая, что более той щемящей нежности, так щедро подаренной ей любимым более не будет. Он позаботится о том, чтобы она никогда не сбежала, если она добровольно от чувств своих не откажется, если попытается и дальше цепляться за чужую искренность и ласку, если посмеет себе понадеяться на успех своего побега.

Он хмыкает, понимая что девушка чуть успокоилась, мягко оглаживает низ живота, чтобы та расслабилась, а потом начинает медленно ту растягивать, осторожно вводя фаланги вовнутрь, плавно двигая ими вперёд-назад, а потом аккуратно добавлять ещё один.

Как бы сильно ему ни хотелось проучить свою сестру и напомнить ей о том, где и в чьих руках её место, больно делать он ей не намерен. Слишком дорого это для сиюминутной злости, что сжимает сердце, заставляя это всё делать. С её стороны слышится сдавленный вздох, и Рагнвиндр прикусит губу, вслушиваясь в хлюпанье смазки. Она так мило и злобно на него смотрит…

Что он не удерживается от того, чтобы наклониться к ней, мягко утаскивая очередной поцелуй с её губ, но не решаясь его продолжить, заметив как угрожающе её зубы клацнули пустоту. Он усмехнётся, и дразнясь, проведёт языком по щеке, медленно выводя пальцы из чужого тела. Улыбнётся довольно, слыша как она выдохнет, злобно шипя и крича в его адрес проклятия. А потом мягко улыбнётся, касаясь чужой щеки. Он всё равно безумно её любит, как бы она не старалась убедить его в обратном. Как бы не пыталась убедить его в том, что это совершенно неправильно…

Звук раскрываемого контрацептива — последнее предупреждение перед неизбежным. Окончательное решение, не подвергаемое рассмотрению. Последняя надежда безжалостно разбита об отчаянное желание и вязкую смесь из зависти и ревности.

Рагнвиндр утыкается носом в чужой изгиб шеи, втягивает запах её кожи, мягко огладив её бока, а потом мажет языком по горлу, словно предупреждает о неизбежном, прежде чем впиться зубами в смуглую кожу, и закрыть глаза, вслушиваясь в задушенный писк, чувствуя как отчаянно его бьют по пояснице пятками. Он отстраняется, не очень довольным своей работой, на смуглой коже его отметины не так сильно выделяются, но…

Это совершенно не имеет значения, особенно когда этих следов никто не увидит. Кроме их самих, разумеется…. Дилюк смотрит на неё ласково, снисходительно, словно даёт крупицы времени на то, чтобы взять себя в руки и крепко стиснуть её бёдра.

Она прекрасна прямо сейчас, когда всхлипывает, и недовольно говорит, словно надеясь на то, что Рагнвиндр её услышит. Такая глупая, но всё равно замечательная, особенно в моменты своей беспомощности. Он прикроет глаза, прежде чем плавно проникнуть в чужое тело, на мгновение затыкая поток чужого бессильного гнева.

Он улыбнётся, ни разу не сомневаясь в том, что ему будет безумно хорошо. Нет никакой необходимости осторожничать с любым движением, близость для неё — очевидно не первая, а потому он довольно улыбается, привыкая к давлению стенок. Жаль конечно, что тот человек вкусил её раньше него, но… Более он никогда не попробует этого.

Он опускается, мягко языком проводя по ореолу соска, вслушиваясь в чужое прерывистое дыхание, на мгновение отстраняется, заглядывая в потеплевшую синеву, и возвращается к груди, слыша как на смену бессильным ругательствам, приходят сдержанные вздохи, чувствует как учащаются движения чужой грудной клетки под его щекой. А потом поддаётся вперёд, отметину свою на чувствительном участке оставляя и на последок, втягивая тот ртом, слыша болезненный вскрик. Если потребуется, он с радостью оставит на ней ещё больше таковых, а потом будет помогать той скрывать их. Ревность ревностью, но лишнего беспокойства не хочется.

Сестрица всё равно расскажет об этом ему. Человеку который ничего ему не сделает, человеку, что будет в силах лишь успокоить её, да мелкие ранки обработать, чтобы потом вернуть яркую искру в потухший взгляд одним ласковым поцелуем в лоб. Она всё равно не вырвется…

Тихий скулёж Кэйи вырывает из излишних раздумий, заставляя другой рукой чувствительную бусину меж пальцев стиснуть, и обвести языком по укусу, начиная плавно двигаться в её теле. Внимательно проследить за тем, как она запрокинет голову, как неосмотрительно откроет доступ к своей глотке, всё ещё находя силы на редкие проклятия в его адрес в промежутках между шумными вздохами.

Зубы снова вонзятся в плоть, чуть пониже предыдущего укуса. Мысленно — Дилюк ликует, отцепившись от чужой груди и впившись пальцами в бёдра, чуть приподнимая те, дабы проникнуть поглубже, чтобы в полной мере овладеть её телом, чтобы не оставить той ни единой надежды.