Hermanas

Одно из ярких воспоминаний, которые у меня остались от времени до el triunfo это кондитерский магазин. В Сьенфуэгосе был маленький киоск, принадлежавший одной даме, госпоже Эрнандес. Госпожа Эрнандес выглядела как злая ведьма, а ее зловонное дыхание снилось нам в кошмарных снах, но она была дружелюбной и любила детей. Ничего другого ей не оставалось. Магазинчик госпожи Эрнандес до самого потолка был набит всякими соблазнительными вещами: сладостями ярких цветов; желтыми, красными и оранжевыми карамельками на палочках: большими розовыми, синими и зелеными кубиками жевательной резинки: красными и черными лентами лакрицы метровой длины, которые свешивались со штатива и склеивались от жары так, что их можно было отодрать друг от друга только силой; плоскими жвачками с вложенными бейсбольными коллекционными карточками. В маленьком холодильнике хранился шоколад, огромные плитки арахисовой карамели, горки желе всех цветов радуги, усыпанных сахарными кристаллами, миндальное и кокосовое печенье… Я помню это изобилие и помню, что мы чувствовали, пялясь на все это, не имея денег, чтобы купить хоть что-нибудь. Если мы стояли слишком долго, случалось, что госпожа Эрнандес давала нам, детям бедняков, что-нибудь помятое или растаявшее, или потерявшее товарный вид, после чего просила отойти от киоска.

Таких магазинов больше не было. Ближайшая к нам бодега, бакалейная лавка, находилась в двух кварталах по направлению к проспекту Линеа. Если бы вы зашли туда в обычный день, вы бы подумали, что оказались в магазине, торгующем стеклянными витринами… Однако соседний магазин выглядит так же, и следующий за ним, и тот, на другой стороне улицы. В витринах — пустота, из украшений — максимум пара резиновых сапог или автомобильный аккумулятор.

За пыльным стеклянным прилавком сидит женщина, которая таращится в пустоту. Чтобы зрелище не казалось совсем уж абсурдным, в витрине перед ней что-нибудь все-таки выложено. Это несколько пачек сигарет и бутылки с теплым пивом. Огромный магазин, около ста квадратных метров, и метр за метром — пустые пыльные стеклянные витрины — для продажи сигарет и пива? Но нет, наверняка не для этого, поскольку когда вы входите и начинаете приближаться к кассе, продавщица становится невообразимо кислой, как будто вы оторвали ее от самого плодотворного из всех занятий — сидения в магазине в полном одиночестве и оглядывания пустых полок.

Но сегодня перед бодегой была очередь — хороший признак. В основном женщины, как обычно. Они находились там уже долго. Люди стояли, сбившись в кучу, а не вытянувшись в ряд. Я кивнул одной женщине и спросил: «El ultimo?[33]», обычное кубинское приветствие. Она указала на женщину, сидевшую прислонившись к стене. Теперь el ultimo был я, передо мной стояла эта женщина, и больше мне ничего не надо знать.

Поход за покупками длился часами. Сотни тысяч лет идут псу под хвост, пока люди ждут, когда отоварят их карточки, когда будет выполнена бесконечная тупая бумажная работа по передаче права собственности на товары первой необходимости по цене, установленной государством. Сделав покупки в этом магазине, можно попытать счастья в следующем. Товары распределяются по магазинам неравномерно или поступают в продажу в разное время.

Я прислушался к разговорам женщин и вычеркнул в уме некоторые строчки из своего списка покупок: стирального порошка нет, сказал кто-то, и в ответ прозвучало: «Что, опять?» Зубной пасты не было. Зато был крем для обуви. Коричневый. Жалкая замена зубной пасты, но этот товар не появлялся уже много месяцев. И все покупали коричневый крем для обуви, даже те, у кого он уже был. Покупать впрок считалось безнравственным, но все товары имели меновую стоимость. Например, коричневый крем для обуви можно было обменять на черный.

— …и фунт соли, — заказывала женщина, стоявшая в очереди впереди меня.

— Извините, — сказала продавщица, — мы не получили соли.

— И как же мне готовить еду для семьи без соли?

— Используйте меньше соли для приготовления пищи. Много соли вредно для здоровья, — сообщила продавщица.

— Правильно, — сказала женщина, стоявшая позади меня. Я знал ее, это была госпожа Гомес из соседнего дома. — От соленой пищи повышается давление.

— У меня давление повышается от недосоленной пищи — возразила первая.

Продавщица отчаялась:

— Ты что, не слышала речь Фиделя в четверг, compañera[34]? Соли у нас нет из-за американской блокады.

— Конечно из-за блокады, — присоединилась госпожа Гомес.

Я хотел спросить, правда ли, что США единственная страна в мире, производящая соль, но не стал. Если задавать слишком много дерзких вопросов, можно попасть на заметку. И если не сама продавщица, то озабоченная здоровьем госпожа Гомес запросто могла быть chivato, добровольным стукачом КЗР.

Подошла моя очередь. Я положил на стеклянный прилавок маленькую голубую книжицу и высказал свои оптимистические пожелания.