Hogwarts or I'm a sorceress (СИ)

Улыбнувшись воспоминаниям, Фишер закрыла глаза. Ей понравился Добби, он был добрым и готов помочь во всем, если это будет также связано и с Гарри Поттером. На улице слишком быстро сгущалась тьма. Выйдя на улицу, чтобы спросить гриффиндорцев, собираются ли они обратно в палатку заходить или нет, Алекса друзей не обнаружила. Ведь всякий лес полон разной мелкой живности и никто не знает, что может произойти. Она мысленно встряхнулась, отгоняя наваждение. Защитные заклинания исправно работают уже несколько недель, с чего бы они вдруг подвели? И все же ей никак не удавалось избавиться от ощущения, как будто сегодня что-то изменилось. Несколько раз она вскидывала голову, чувствуя, как затекла шея оттого, что она умудрилась задремать в неудобной позе, пока сидела с пустой картой, привалившись при этом к стенке палатки. Вокруг стояла такая глубокая бархатная чернота, словно кто-то застрял в перемещении, не закончив трансгрессию. Качнув головой, отгоняя непрошенные мысли, Фишер тихо позвала друзей. Из-за дерева вышли гриффиндорцы, быстрым шагом направляясь к палатке. Когда они вернулись в палатку, Грейнджер села за стол и тяжело вздохнула.

— Нам надо поговорить.

Рон, который минут десять назад проснулся, устало взглянул на брюнетку, которая пододвинула к себе книгу. Фишер посмотрела на книгу «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора». Откуда она могла взяться, шатенка не знала, но все-таки заинтересовано взглянула на подругу.

— Я хочу повидаться с Ксенофилиусом Лавгудом.

Три пары глаз уставились на Гермиону, не ожидав, что она предложит именно это.

— Что-что? Ксенофилиус Лавгуд, это который папа Полумны? — решила уточнить Алекса, присев недалеко от стола. Грейнджер кивнула и выжидающе посмотрела на них. Было ясно, что она ждет их ответа, но вот что они должны сделать. Молчание затягивалось, и брюнетка опустила глаза на книжку.

— Зачем? — решил, кажется, озвучить мысли каждого Рон, поднимаясь со своего места. Гермиона сделала глубокий вдох, как будто готовилась к прыжку, и выпалила:

— Да все этот знак из «Сказок».

Она сунула им под нос «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», раскрытую на странице с копией письма Гриндевальду, написанного таким знакомым, летящим косым почерком Дамблдора. Ребята уставились на листок, и Гермиона попросила приглядеться к подписи. Они перевели взгляд на нее и сперва не поняли, в чем дело, но потом пригляделись, поднеся к книге светящуюся волшебную палочку, и увидели, что Дамблдор вместо буквы «А» в слове «Альбус» нарисовал крошечный треугольный значок, такой же, как в сборнике сказок.

Снова повисло молчание. Они посмотрели на исполненную азарта Гермиону, потом в темноту за палаткой и глубоко задумались. Но через пару минут Алекса первая сказала, что это идея хоть и опасная, но узнать будет интересно. Следом согласился Рон, а Гарри оставалось только тяжело вздохнуть.

На следующее утро, переместившись, они оказались на продуваемом всеми ветрами склоне холма. Оттуда открывался прекрасный вид на деревушку Оттери-Сент-Кэчпоул. С высоты домики казались игрушечными. Косые лучи солнца падали на землю в разрывы облаков. Заслоняя глаза руками, друзья смотрели в сторону домика.

Спускаясь вниз, гриффиндорцы переглядывались, пытаясь понять, а оказались ли они там или нет. Возле покосившейся калитки были прибиты три самодельные таблички. На первой была надпись: «Кс. Лавгуд, главный редактор журнала «Придира», на второй: «Омела на ваш выбор», на третьей: «Не наступайте на сливы-цеппелины!». Калитка скрипнула, когда Алекса решила ее открыть. Дорожка, зигзагами ведущая к дому, вся заросла самыми причудливыми растениями, включая куст, увешанный оранжевыми плодами в форме редисок. У входной двери стояли, как часовые, две старые яблони, согнувшиеся от ветра, без единого листочка, зато на их ветвях висели ярко-красные яблочки размером с вишню и лохматые клубки омелы в бусинках белых ягод. С одной ветки на гостей смотрела маленькая сова с приплюснутой ястребиной головкой. Первая вышла Гермиона и трижды стукнула дверным молотком в форме орла по массивной черной двери, утыканной железными гвоздями. Не прошло и десяти секунд, как дверь отворилась. На пороге стоял Ксенофилиус Лавгуд, босой, в одеянии похожем на замызганную ночную рубашку. Его длинные седые волосы, напоминающие сладкую вату, были нечесаны и, похоже, давно немыты. По сравнению с этой картиной на свадьбе у Билла и Флер Ксенофилиус был прямо-таки элегантен.

— Что такое? Кто вы? Что вам нужно? — закричал он пронзительным, сварливым голосом, глядя сначала на Гермиону, потом Алексу, стоящую рядом с Роном и, наконец, на Гарри. Тут его рот раскрылся, образовав идеально ровную букву «О».

— Здравствуйте, мистер Лавгуд. Я Гарри Поттер, мы познакомились несколько месяцев назад. Можно, мы войдем? — спросил Гарри, выжидающе смотря на мужчину.

Фишер, внимательней приглядевшись к отцу Полумны, нахмурилась. Что-то в его виде ее настораживало. Но не мог мужчина так одеваться, будто впал в глубокую депрессию. А, как знала шатенка, предчувствия ее не обманывают.