hollis d pereval v seredine puti

И человек, постоянно чувствуя свою смерть,

Попадает прямо на дневной свет*.

Вордсворту процесс социализации представляО

ется постепенным расставанием человека с естестО

венным для него ощущением своего Я, которое соО

путствует появлению на свет каждого из нас. В пьесе

Юджина О’Нила «Путешествие в ночь длиною

в день» мать (персонаж пьесы) считает это обстояО

тельство еще более трагичным:

«Никто из нас ничего не может сделать с тем,

что преподносит нам жизнь. Все события проО

исходят раньше, чем мы их осознаем. Как только

они происходят, они могут заставить вас постуО

пить какОто иначе, и так будет продолжаться д

тех пор, пока не произойдет нечто между тобой

и тем, кем бы ты хотел быть, и ты навсегда потеО

ряешь свое истинное Я»**.

Древние греки ощущали это расщепление двадО

цать пять веков назад. Их трагические персонажи не

были злыми, хотя иногда они могли совершать зло.

Это были личности, ограниченные незнанием самих

себя. Hamartia (слово, которое иногда переводится

как «уязвленное или искаженное видение», однаО

ко я предпочитаю другой перевод: «больное вообО

ражение».— Д.Х.) — это очки, глядя через которые, они совершали свой выбор. Когда выбор сделан, его

последствия определяются совокупностью наших

бессознательных сил и рефлекторных реакций. ТраО

гическое ощущение жизни, которое декларируетО

ся во всех этих жестоких драмах, предполагает, что

все мы — главные герои в собственной драме — моО

* См.: Ernest Bernbaum, ed., Anthology of Romanticism, p. 232.

** Complete Plays, p. 212.

Взрослеющая личность

25

жем пережить трагедию. Нас может привести к ней

какаяОта неведомая сила. Освобождающая мощь

греческой трагедии заключается в том, что через

страдания герой приходит к мудрости, то есть к обО

новленным отношениям между внутренней правО

дой (характером) и внешней правдой (богами или

судьбой). Наша жизнь трагична лишь в той степени, в которой мы продолжаем оставаться бессознательО

ными в отношении роли автономных комплексов

и возрастающих расхождений между нашей прироО

дой и нашим выбором.

Ощущение кризиса среднего возраста вызывает,

прежде всего боль, обусловленная этим расщеплеО

нием. Расхождение между внутренним ощущениО

ем Я и социализированной личностью становится

столь разительным, что уже не хватает сил, чтобы

подавлять или хотя бы сдерживать страдания. ПроО

исходит то, что психологи называют декомпенсациО

ей. Человек продолжает действовать, исходя из преО

жних установок и стратегий, которые к настоящему

времени уже утратили свою эффективность. ФактиО

чески создается полная свобода для появления симО

птомов кризиса среднего возраста, ибо эти симптомы

представляют собой не только инстинктивную осноО

ву Я, скрытую под социализированной личностью, но и мощный толчок к обновлению.

Переход через Перевал в середине пути происО

ходит в страшной борьбе между социализированной

личностью и требованиями, которые предъявляет

самость. Человек, испытывающий такое переживаО

ние, часто впадает в панику и говорит: «Я больше не

знаю, кто я». И действительно: человеку, который

когдаОто был, должен прийти на смену человек, коО

торый будет. Первый должен умереть. Поэтому нет

ничего удивительного в том, что тревога достигает

предельных величин. Человек психологически приО

говорен к тому, чтобы его старое Я умерло и на смену

ему появилось новое.

26

Глава 1

Такого рода смерть и возрождение — не конечО

ный пункт странствия, а всего лишь переход. НеобО

ходимо преодолеть Перевал в середине пути, чтобы

достичь своего максимального потенциала и в зрелом

возрасте обрести жизненную силу и мудрость. ПоэО

тому Перевал в середине пути — это совокупность

исходящих изнутри требований к поступательноО

му движению от взрослеющей личности к истинной

взрослости, от ложного Я — к подлинной зрелости.

ГЛАВА

2 НА ПОДСТУПАХ

К ПЕРЕВАЛУ

Кризис среднего возраста — современное поняО

тие. Перед тем, как в середине ХХ века средО

няя продолжительность человеческой жизни

резко увеличилась, она была, по выражению Томаса

Гоббса, «мерзкой, зверской и недолгой»*. Изменения

в системе здравоохранения, происшедшие в сорокоО

вые годы, дали человечеству надежду и положили

начало новой эпохе. Если побывать на старых амеО

риканских кладбищах, можно увидеть длинные ряды

могил детей, умерших во время эпидемий чумы, маО

лярии, дифтерита, туберкулеза, оспы и тифа. Все эти

болезни минуют современных детей благодаря всеО

общей вакцинации. (Мне вспоминается мой родной

город с населением в 100000 человек, в котором изОза

эпидемии полиомиелита был закрыт доступ во все

общественные места, за исключением самых необхоО

димых: запрещалось посещение парков, кинотеатров, бассейнов и т. д.)

Те же, кто дожил до преклонного возраста, поО

падали под жесткий контроль мощных социальных

институтов: церкви, семьи и общественной мораО

ли. (Во время моего детства на разведенных людей

* Selections, p. 106.

28

Глава 2

смотрели почти как на преступников.) Различия

между полами были отчетливыми и абсолютными,

что ущемляло права, как мужчин, так и женщин.

Семейные и этнические традиции создавали у люО