Homeland. Родина Кэрри

Демпси направился к полицейскому участку в районе Аль-Андалус. Пока они ехали по узкой улочке, из близлежащего кафе вышли двое арабов в белых туниках соубах и арафатках, вооруженные «калашами», и присели за металлический столик, на котором стояли миниатюрные чашечки кофе. Арабы смотрели, как мимо проезжают американцы. Демпси прибавил ходу, а потом вдруг сбросил скорость.

— Черт, — ругнулся он.

— Что такое? — спросил Верджил.

— Вон там впереди, на углу — куча камней на тротуаре.

— И что?

— Да хрен знает, вдруг это фугас. — Демпси глянул влево, вправо, назад. — И объезда-то нет. Ладно, народ, держитесь за любимые части тела.

Демпси утопил педаль газа в пол и понесся так, чтобы, поравнявшись с подозрительной кучкой камней, прижаться к зданию на противоположной стороне улицы.

Кэрри, затаив дыхание, неотрывно глядела на кучку камней, ожидая взрыва. Потом они свернули на другую улицу, а там — просто невероятно! — толпа мальчишек комком тряпок играла на пыльной улочке в футбол.

— Ух, — выдохнула Кэрри.

В отличие от детей в других частях Ирака, эти даже не подумали оторваться от игры и помахать рукой американцам. Они лишь притихли, а значит, не оставили приближение «хаммера» без внимания.

Демпси снова дал по газам. Из-под колес взметнулось облако пыли.

Наконец они остановились у полицейского участка, окруженного мешками с песком и охраняемого иракскими военными со штурмовыми винтовками «АКМ». На крыше здания Кэрри заметила еще одного иракского солдата — за легким пулеметом. Они выбрались из «хаммера» и прошли внутрь; там капитан представил Кэрри и Верджила Хакиму Джасиду, командиру полицейских.

— На вас нападали? — спросил Демпси.

Захватить контроль в городе «Аль-Каиде» мешали только местная полиция и морпехи, поэтому на стражей порядка постоянно нападали. Не проходило ни дня, чтобы не убили полицейского или какой-нибудь участок не обстреляли из минометов, гранатометов или не попытались взорвать самодельной бомбой. Порой террористы даже пробовали захватить базы полицейских.

— Дважды, но на этой неделе спокойно, хвала Аллаху, — ответил Джасид.

Несколько минут спустя Кэрри (в черной абайе) и Уарзер (в белом соубе и клетчатой арафатке племени Дулаим) покинули участок через черный ход. Сев на мопед, они отправились к дому кузена Уарзера, что стоял за рекой.

Проблема была в том, как общаться с Уалидом Каримом, которому присвоили позывной «Ромео», и руководить его работой в городе, осажденном тремя силами. Обычные средства вроде тайников, шифрованных сообщений, скрытых радиостанций или одноразовых мобильников не сработают: «Аль-Каида» проверяет все сотовые телефоны, даже у тех, кому, по идее, должна доверять. Если же выйти на улицу в неположенное время, тебя запросто могут убить. Особенно если ты — тот самый Ромео, что так тесно связан с «Аль-Каидой».

В конце концов Кэрри и Уарзер нашли решение: чайхана на рынке в сердце города, недалеко от центрального автовокзала. Встречаться было задумано каждый раз в разное, но заранее определенное время. Чайхана принадлежала Фалаху Кхадиму, дяде кузена Уарзера. За десять тысяч американских долларов тот согласился рискнуть и не задавать вопросов. Абу Назир и не за такое мог отрезать голову.

Было уже за полдень, с минарета отзвучал призыв муэдзина к дневной молитве. Кэрри и Уарзер ехали на мопеде к рынку по людным улицам: народу было много, хотя со стороны района Эс-Субат — близ канала, что ответвлялся от реки Евфрат, — и звучали выстрелы и взрывы. Кэрри с Уарзером готовились встретиться с дядюшкой Фалахом.

Уарзер вошел в чайную, тогда как Кэрри осталась снаружи. В консервативном Рамади женщинам запрещалось входить в такие места, ибо они предназначались исключительно для мужчин: там мужья пили крепкий чай по-иракски, курили шишу и играли в домино или нарды.

Пока Кэрри рассматривала у ближайшего лотка хиджабы и прочие женские тряпки, в ее сторону направилась группа вооруженных «АКМ» мужчин. Двигались они быстро, и Кэрри даже успела подумать: не укрыться ли в чайной и не предупредить ли Уарзера, мол, сейчас тут будут стрелять, но не успела она сдвинуться с места, как на нее налетел один из боевиков.

— Alma’derah, — тут же извинился он.

— La mashkila, — ответила Кэрри (дескать, ничего страшного), и у нее чуть не остановилось сердце.

Это был сам Абу Убайда. Кэрри моментально узнала его, вспомнила по снимку. Он был по-своему, по арабским меркам, привлекателен; понятно, отчего Диму так влекло к нему. Убайда как-то странно взглянул на Кэрри, и та стыдливо прикрылась краешком платка. Да, брови она выкрасила в черный и надела карие контактные линзы, но все равно для коренных иракцев выглядела необычно. Абу Убайда уже хотел что-то сказать, но тут его окликнули товарищи, и он убежал.

Отчего они так торопились, Кэрри поняла спустя секунду: близ входа на рынок взорвалась самодельная бомба, а минуту спустя над самим рынком с ревом пронесся истребитель «F/A-18»; навесы затрепетали, товары посыпались с прилавков.