Homo Animalis. Бремя славы

– То есть, как это не видела? – с сомнением в голосе спросила я. – Он что, все время ходит в виде человека?

– У нас так поступают многие, – отмахнулась Ррел. – Хотя Нейк – он особенный.

– Особенно странный, хочешь сказать? Похоже, вся ваша община со странностями.

– Это не странности. Просто у нас есть убеждения, которым мы стараемся следовать. И другие звери нас не всегда понимают.

Белка пристально посмотрела на меня, словно я была виновата в скептическом отношении других зверей. Хотя, признаться честно, других зверей, я понимала лучше, чем Ррел и ее окружение.

– И что же за убеждения? – поинтересовалась я.

– Ну, мы верим… Нет, знаешь, я не самая лучшая рассказчица, – я с удивлением посмотрела на Ррел. Что-то раньше я за ней не замечала такую самокритичность. – Это очень серьезный вопрос. Вдруг ты меня не так поймешь? Пусть тебе все расскажут Нейк или Нуко. Так будет лучше.

Я решила не спорить.

– Ладно, как хочешь. Расскажи тогда, о чем можешь. Что у вас в деревне еще стран… то есть интересного? Пока ты мне рассказала только про два вида – змею и филина. Плюс, кстати, ты сама. Это три, а ты говорила, что их много.

– Из птиц у нас живут семьи соколов и воробьев. Да и Нейк – не единственная змея в общине. Есть еще ужи, двое – муж и жена. Одни из первых, кстати, кто появился в деревне. А также, зайцы, бобры, медведи, хорьки, …

– Стоп. Стоп. Согласна, действительно много. Можешь дальше не перечислять, все равно не запомню. А что насчет тебя? Ты здесь с семьей?

Ррел в который раз остановилась.

– Да мы живем с мамой здесь с самого основания деревни. Точнее мама живет с самого основания. Они с отцом были знакомы с твоими родите… в смысле с основателями деревни.

Ррел посмотрела на меня, видимо ожидая, что я снова начну злиться. Но я для себя уже решила до поры до времени не обращать внимания на эти ее сказки про моих «родителей». В конце концов, она просто пересказывает то, что услышала от старших. Гораздо интересней узнать, почему старшие распускают о моей семье нелепые слухи.

Тем временем Ррел продолжала рассказ. – Мои родители помогали им тут все обустраивать. Через некоторое время появилась я.

– И что дальше?

– Да, в общем-то, ничего, – тут Ррел погрустнела впервые со времени нашего с ней знакомства. – Когда мне исполнилось пять лет, мой отец погиб.

– Погиб? – Я вздрогнула при этих словах. Получается, наши отцы погибли примерно в один и тот же сезон. Может просто совпадение? А если нет?

– Соболезную, – тихо сказала я. – А как это случилось?

Ррел внимательно посмотрела на меня.

– Его убили. Но об этом тебе тоже лучше спросить наших старейшин.

– Извини, – произнесла я, не зная, что сказать. Мне вспомнилась антилопа, погибшая от моих лап. И не успевшая зажить душевная рана тут же начала ныть. Никогда не чувствовала себя так смущенно.

– Ничего. Это было давно. Я привыкла, – Ррел спустилась с дерева и встала рядом со мной. – Потеряв мужа, мама хотела уйти из общины, вернуться к прежней жизни, но потом передумала и осталась. Я выросла в деревне. А вон, кстати, и она.

Глава 4. Незваная гостья

До последнего я была уверена, что Ррел говорит неправду насчет места, где живет. Оказалось, что я ошибалась. Поселение располагалось на склоне холма или скорее невысокой горы с округлой вершиной. Склон разрезала большая, хорошо утоптанная тропа, от которой во все стороны расходилось множество маленьких дорожек. Казалось, что холм обильно увит паутиной, в которую попались редкие невысокие деревца и развесистые кусты. Додумывать, каким тогда был бы паук, мне не захотелось, и я стала осматриваться дальше.

Большинство животных саванн живут на открытом воздухе, не заботясь о том, чтобы найти себе укрытие. Да и климат этому способствует. Исключение составляют только грызуны, которые роют норы и прячутся в них от хищников. Остальные полагаются на свою скорость, ловкость и наблюдательность или сами являются хищниками. Здесь все оказалось по-другому.

Холм, на котором обитала община, больше всего напоминал гигантский муравейник. Ни разу не видела возвышенности, в которой было бы столько дыр и нор.

– Вы сами их вырыли? – поинтересовалась я у Ррел.

– Что? Комнаты?

Я смутилась. Слово было мне не знакомо, и я не была уверена, что мы говорим об одном и том же.

– Норы. – уточнила я. – Которые на холме.

– Нет, что ты! – рассмеялась белка. – Ком… норы выбиты в камне. А камни очень твердые. Нет, конечно, кое-где мы расширяли комнаты, чтобы размещать припасы, или проделывали окна, чтобы стало светлее. Но очень давно, еще при Ааре. Теперь нас не так много и если вдруг требуется комната побольше, например, если в семье рождаются дети, то они просто переезжают в другую… эм, нору, – закончила она, заметив, что понимание ее речи дается мне с трудом.

– То есть, вы живете прямо там, внутри?

– Да, конечно. Там уютно, тепло и сухо. А чтобы ветер не задувал, прикрываем окна и двери пальмовыми листьями. Они плотные и крепкие, никакой сквозняк не страшен!