Homo commy, или Секретный проект

– Вы обязаны выполнить требования того, кто дает вам деньги. Если не выполните, не получите обещанные десять тысяч. Зелеными, разумеется.

– Я стою гораздо больше ваших десяти тысяч.

– Правильно. И если вы снимите свою кандидатуру, получите пятнадцать тысяч. Долларов. – Григорий сделал особое ударение на последнем слове.

После небольшой паузы прозвучало:

– Нет.

– Хорошо. Обещаю добиться, чтобы вам дали двадцать тысяч.

И вновь раздалось:

– Нет.

– Вы что, помешались? Двадцать тысяч. Да за эти деньги здесь можно купить прекрасную квартиру. И еще останется.

– Нет, – твердо повторил Анатолий Николаевич. Теперь это было для него делом принципа – выстоять. Не прогнуться.

Принесли заказанные блюда – Анатолий Николаевич не обратил на еду ни малейшего внимания. Какая тут еда? Мир накренился. Галактика летела в тар-тары. Вселенная теряла бесконечность.

Что хотел от него этот человек, называемый Юрием Ивановичем? Невозможно было понять. Как же так? Он почти победил. Почти выиграл выборы. И всё это бросить? Нет и нет. Дудки! Член ему в заднее место!

– Ваше предложение мне не подходит, – выпалил Анатолий Николаевич, схватил куртку и стремительно покинул ресторан.

Улица по-прежнему теснилась меж домов. Будто заведенные, двигались по тротуару люди. Куда? Зачем? С какой целью сновали машины? В чем был смысл всего этого мельтешения? Анатолий Николаевич смотрел на то, что происходило вокруг, непонимающими глазами.

«Зачем живет человек? – спрашивал он самого себя. – Чтобы выполнить свое предназначение. Не всегда понятно, в чем оно? Столько времени уходит, чтобы разобраться. Столько сил. И вот когда стало ясно, в чем это предназначение, когда еще чуть-чуть, и всё может реализоваться, всё рушится. Окончательно. Бесповоротно. Что делать?»

«Что делать?» – спрашивал он, перемещаясь по оформленному снегом парку. Не было ответа. И тут он увидел… Ленина. Вождь был одет в привычное пальто с воротником, зимнюю шапку. Он стоял перед Кузьминым и смотрел на него.

– Здравствуйте, Анатолий Николаевич.

Ленин говорил с ним. Сам Ленин!

– Здравствуйте, Владимир Ильич, – с трепетным волнением ответил он.

– Вы расстроены?

– Да. У меня серьезная проблема.

– Знаю. И вот вам, батенька, мой совет: ни в коем случае не соглашайтесь снимать кандидатуру.

– Да, Владимир Ильич. Я сам так думаю.

– Вы, батенька, непременно победите. Если пойдете на выборы.

– Владимир Ильич, я догадывался, что победа будет за мной. Но после ваших слов… Ни за что не сниму кандидатуру. Ни за что.

– В Думе вы сделаете много хорошего. А потом возглавите новую партию коммунистов-ленинцев. Ленин сегодня – это вы. Майор прав.

Слышать такие слова было восхитительно.

– Спасибо, Владимир Ильич. А майору я передам. Он будет рад.

– И не забывайте читать мои труды, а также труды Карла Маркса. Продолжайте творчески развивайте их. У вас хорошо получается. До свидания, товарищ Кузьмин.

Ошарашенный, воодушевленный, покинул Анатолий Николаевич парк. Всё вокруг преобразилось. Город стал понятным, осмысленным. Горожане целенаправленно спешили по своим делам, влекомые вечерними заботами. Природа жила своей незатейливой жизнью.

«Забыл спросить у него, – с легкой досадой подумал Анатолий Николаевич, – нужно ли возвращать деньги? Этому… Юрию Ивановичу… В следующий раз обязательно спрошу».

52

Когда настало утро, он поехал на встречи, будто ничего не случилось. Он выступал так, как выступал в последние дни – глубоко, страстно. Он видел, что его слушают, ему верят. То, что произошло вчера, висело рядом, но он старался не замечать этого.

Несколько раз принимался играть свою мелодию мобильный – Анатолий Николаевич не притрагивался к нему.

Потом пришла стоящая мысль – он вернет деньги после, когда станет депутатом. Депутаты получают хорошую зарплату. Он вернет.

Он позвонил Юрию Ивановичу. Едва ответили, выпалил:

– Я верну деньги. Стану депутатом, и верну.

– Вы что, сдурели?!

– Я верну. Вот увидите. – И нажал красную кнопку.

И вновь телефон развлекал его мелодией, и вновь Анатолий Николаевич не реагировал на попытки установить с ним контакт.

«Вот, сволочь, – сердился Григорий. – Какого черта я должен его разыскивать? Он, видите ли, отдаст. Не понимает, что говорит. Отдавать придется не жалкие сто тысяч. Гораздо больше. Таких денег этот homo commy никогда не заработает. Не умеет. Да и не станет ждать Мельниченко. А наказан буду я. Не сносить мне головы… Как достать этого засранца? Может быть, через его штаб? Это выход. Выход… Кого-нибудь послать? – продолжалось течение мысли. – Андрея? Нельзя. Могут узнать. Он местный. Надо самому ехать. Меня не знают. А скоро я вообще отсюда исчезну».

Сообщив Ольге, что уезжает по делам, Григорий переместился в машину. Покинул ее за квартал от чужого штаба, проделал оставшийся путь пешком, посыпаемый вяло падающим снегом.

Народу в помещении было под завязку. Шум, гам. Оглядевшись, он увидел того, кто руководил всем происходящим. Григорий угадал его.

– Вы – начальник штаба?

– Да. – Немолодой, подтянутый человек смотрел выжидающе.