Homo Гитлер: психограмма диктатора

Верховный комиссар Лиги наций в Данциге Карл Якоб Бур-кард как никто другой разглядел эту особенность Гитлера: «При тщательном рассмотрении начинаешь сомневаться в том, что понятие "лгун" способно целиком и полностью определить феномен Гитлера. Он может заявить: "Я даю вам слово и сдержу его" и спустя совсем немного времени, возможно даже в тот же день, не колеблясь нарушить его так спокойно, как будто считает все свои обещания пустым сотрясанием воздуха. В качестве альтернативы я предлагаю говорить не "он лжет", а "он источает ложь"».[63] Это заметил и бывший президент Сената Данцига Герман Раушинг: «Всем его словам — грош цена, и его обещания предназначены только для того, чтобы использовать других. В нем нет ничего естественного, даже его любовь к детям и животным — только поза».[64]

Имя жертвам театральных эффектов Гитлера — легион, потому что много их. Особенно успешно он обманывал врача Блоха, еврея по национальности, который лечил его мать от рака и перед которым юный Адольф Гитлер разыгрывал убитого горем сына. Старый доктор, который стал единственным евреем, которому после аншлюса Австрии в 1938 году разрешили эмигрировать, даже находясь в изгнании в Америке, не изменил своего мнения о фюрере и отзывался о нем исключительно положительно. Никогда в своей врачебной практике он не встречал сына, так убивавшегося по матери.

Гитлер сохранял ледяное спокойствие во время «дела Бломберга-Фритча» в 1938 году, поскольку желал реализовать собственный план будущей войны. Однако он с трагическим видом сообщил Герингу, что не желает назначать его приемником Бломберга, и разыграл настоящий спектакль перед Геббельсом, утопив его в крокодильих слезах. В результате Геббельс записал в своем дневнике: «Фюрер глубоко потрясен. В его глазах стоит скорбь. Мы пережили очень тяжелые часы». Рейхсминистр пропаганды не знал, что он был всего лишь зрителем лживой комедии, которую разыграл Гитлер в узком кругу в рейхсканцелярии.

Еще одной жертвой этого шоу стал адъютант фюрера по военно-воздушному флоту фон Белов, который написал в своих мемуарах: «Вместе с этим "делом" для Гитлера рухнул целый мир. Это событие уничтожило в Гитлере уважение к генералам в частности и дворянству вообще».[65]

О каком-либо уважении, которое Гитлер якобы питал к дворянству, не было и речи. Однако, поскольку общество адъютанта люфтваффе было ему приятно, Гитлер смог убедить его в обратном. С этой целью он даже поддерживал теплые дружеские отношения с женой фон Белова Марией. Уже после войны она рассказала о том, как вместе со своим мужем приятно проводила время в резиденции фюрера в Бергхофе, какая милая и непринужденная царила там атмосфера и что просто невозможно себе представить, чтобы кто-нибудь шпионил за ними в замочную скважину. Гитлер был до того любезен, что, когда в ходе войны начались перебои с продовольствием, лично заботился о снабжении их родителей продуктами питания.

Похожий спектакль Гитлер устроил и во время «кристальной ночи» 9 ноября 1938 года. Известно, что убийство в Париже немецкого дипломата Эрнста фон Рата было только предлогом для организации еврейских погромов в Германии. Гитлер просто вновь вошел в свою любимую роль и стал изображать человека, убитого горем из-за царившего в стране произвола.[66]

Несомненно, Адольф Гитлер был одаренным актером, что позволило ему ежедневно разыгрывать в своем придворном театре роль заботливого отца семейства и нормального среднего бюргера с крепкими моральными устоями, который даже в сексуальной жизни не позволяет себе выйти за строго определенные рамки.

Одна из секретарш фюрера сравнивала деловую атмосферу в рейхсканцелярии с той, которая царила в крепком крестьянском хозяйстве, в которое она попала после войны. В обществе фюрера действительно было очень приятно проводить время. Все отмечали истинно австрийский шарм, которым обладал Гитлер (что, кстати, совсем не обязательно является комплиментом).

Человека, который в один прекрасный момент получит возможность распоряжаться жизнями миллионов, с самого начала отличали лживость, черствость и неспособность сопереживать чужое горе. Ни один из биографов Гитлера ни слова не пишет о том, что фюрер в принципе способен к состраданию.

При первом же приближении к анализу личности Гитлера обнаруживается, по словам Буллока, «неприкрытая мерзость».[67] Бригитта Хаманн разрушила красивую легенду о сиротской пенсии, которой молодой Гитлер якобы добровольно делился со своей младшей сестрой. Положенные сиротам от государства деньги изначально поступали на два разных счета. О своей умирающей матери Гитлер вспомнил только за три недели до ее смерти. До этого у него не нашлось времени, чтобы приехать из Вены в Линц к постели умирающей.