Homo Гитлер: психограмма диктатора

Книги, фотографии и фильмы были для Гитлера источником знаний не только о конкретных личностях, но и о таких важнейших вещах, как, например, боеспособность армии США: «Недавно просмотренный киновыпуск новостей, который мы достали через Южную Америку, содержал кадры маневров обоих моторизованных дивизий, которые поражают своей смехотворностью».[188] Подобным же образом на основе фильма Адольф Гитлер составил себе мнение и о Красной Армии. Как свидетельствует фон Лееб, 14 августа 1940 года, выступая перед офицерами, только что произведенными в фельдмаршалы, фюрер сказал: «Германия намного превосходит Россию. Фильм о войне русских против Финляндии содержит множество смешных кадров».[189]

Первоначально Гитлер относился к ракетостроению несерьезно. Мысль о том, что при помощи атомной бомбы, которую можно доставить в ракете на огромные расстояния, вполне возможно завоевать мировое господство, просто не приходила ему в голову. Он называл ракеты «игрушками», а испытательный полигон в Пенемюнде «кружком "Умелые руки"».[190] «Сотня истребителей и пятьсот танков для него были намного важнее, чем запуск в воздух одной ракеты, которая в большинстве случаев падает не туда, куда ее нацеливали». Однако просмотр в октябре 1942 года съемки старта ракеты, которую показал ему Вернер фон Браун, произвели на Гитлера огромное впечатление. «После небольшого рассказа в зале потушили свет, и на экране удивленный Гитлер увидел цветные кадры, на которых огромная ракета оторвалась от земли и исчезла в стратосфере».[191] Фюрер был настолько впечатлен увиденным, что сразу же присвоил фон Брауну звание профессора и разрешил дальнейшие разработки ракет, которые должны были стать «чудо-оружием» третьего рейха.

Ошибочное решение о запрете серийного производства реактивного истребителя «Ме-262» было принято Гитлером на основе газетной статьи. Этот самолет мог развивать скорость до 800 км/ч и стал бы серьезной угрозой для бомбардировщиков союзников. Однако после прочтения в одной из газет статьи, направленной против развития реактивной авиации, фюрер приказал прекратить работы по «Ме-262».[192]

«Когда 12 июня 1944 года Адольф Гитлер отдал поспешный и преждевременный приказ применить "ФАУ-1", из-за организационных ошибок смогли взлететь только 10 ракет и только 5 из них смогли достигнуть Лондона. Гитлер хотел было прекратить производство этого, по его мнению, полностью скомпрометировавшего себя вида оружия, однако изменил свое решение после доклада имперского руководителя прессы о том сенсационном и шокирующем эффекте, который произвели падающие на британскую столицу ракеты. После этого он потребовал увеличить объемы производства "ФАУ-1"».[193]

Реализация утопии

Наши мысли обладают таким ценным свойством, как обратимость. В отличие от полностью необратимых действий, мы можем вернуться к ним, развивать дальше или просто забыть. Однако «идеологическим метафорам» Гитлера как раз и не хватало гибкости, игры мысли и прежде всего обратимости. Фюрер твердо придерживался своих эйдетических энграмм, которые были для него обязательны и неопровержимы.

Эйдетическое стирание границы между реальностью и вымыслом объясняет, до некоторой степени, почему стал возможным Холокост. Его основой стали громкие антисемитские лозунги, которые для всех нормальных людей были просто словами.

Костры из книг, которые ночью 10 мая 1933 года палили национал-социалистические студенты, были прежде всего выражением революционных представлений юношества, и тогда вряд ли кто-либо мог предположить, что все закончится поголовным истреблением евреев. Однако в представлении Гитлера, в сознании которого отсутствовало как различие между символом и действием, так и главные цивилизационные психологические запреты, сожжение книг воспринималось как имитация уничтожения своего главного врага. В этой связи Фондунг говорит о «смешении символа и действия».[194]

Обладая своеобразным эйдетическим способом восприятия действительности, Гитлер, в отличие от нормальных людей, не видел разницы между планом, составленным в голове, и его реализацией на практике. Для него реализация утопии не была заоблачной мечтой, а стояла прямо перед глазами. По мнению Иоахима Феста: «Гитлера отличал весьма своеобразный строй ума, он никогда не отступал от задуманного и не чувствовал границы между мыслью и действием, которая составляет одну из основ цивилизованного разума».[195]