Homo Hispanicus: миф и реальность

Отношения были мирными, пока кастильские короли нуждались в поддержке и содействии двух покоренных народностей. Однако богатства, накопленные испанскими евреями, и финансовая зависимость монархов от них не могли не вызвать растущую враждебность к ним со стороны христиан в XV веке. По мере того как власть Кастилии крепнет и ширится, положение испанских евреев и морисков становится ненадежным, а затем — угрожающим. Вскоре недовольство и зависть простонародья порождают жестокие вспышки насилия: поджоги еврейских кварталов, массовые убийства. Страх перед расправами приводит к повальному обращению в христианство начиная со второй половины XV века, посредством чего испанские евреи рассчитывают избежать своей судьбы. Тщетные надежды: с 1481 года за чистотой веры новохристиан неусыпно следит инквизиция, а одиннадцать лет спустя, после опьяняющей победы над исламом, религиозная и национальная нетерпимость окончательно берет верх.

Когда Католические короли, завоевав последнее мавританское королевство на полуострове, издают декрет об изгнании некрещеных евреев, это становится первым актом трагедии, которая в дальнейшем будет с неумолимой жестокостью определять жизненную позицию и поведение испанцев на протяжении веков. Вопреки привычной интерпретации наших историков декрет об изгнании евреев вовсе не послужил их сплочению, но, наоборот, стал причиной расколов, душевных потрясений и мук. Именно так: с конца XIV века, чтобы отвратить от себя надвигающуюся угрозу погрома, множество испанских евреев предусмотрительно переходят в христианство, а в 1492 году, стремясь избежать жестокого истребления, целые общины пополняют in extremis[3] ряды «марранов».[4] Начиная с этой даты христиане перестают быть просто христианами: впредь они станут делиться на «исконных» и «новообращенных», причем последние будут обособлены от остальных членов общества так называемыми положениями о «чистоте крови».[5] Никогда крещение не уравняет тех и других: в силу жестких критериев оценки победившей веры разграничительная линия будет существовать даже для искренне перешедших в христианство — а они были, — в том числе и для потомков обращенных, порой в четвертом и пятом поколении.

С этого времени нетерпимость — источник вековых раздоров между испанцами — возводится в закон; рана, нанесенная в марте 1492 года королевским декретом об изгнании, никогда не затянется. Америке Кастро неоднократно цитировал обращенного Франсиско де Касереса, сказавшего инквизиторам во время суда над ним в 1500 году: «Когда б король, наш сеньор, повелел христианам либо обратиться иудеями, либо покинуть его владения, иные обратились бы», но продолжали бы оставаться «христианами, и молились бы как христиане, и обманывали бы мир; и думали бы окружающие, что они иудеи, но внутренне, по сердцу и воле, были бы они христиане». Еще определеннее, можно сказать — пророчески, выразился в XVII веке новохристианин Антонио Энрикес Гомес, как и многие его сородичи укрывшийся от преследований инквизиции в Нидерландах: «Королевство, которое отказывает в достоинстве собственным подданным, неизбежно обречено, ибо бесчестье отца есть в сыне незатухающий, вечно жгущий огонь; а посему, будучи разделены на два лагеря, одни племена станут стремиться к мести, а другие — к ненависти».