Homo Roboticus? Люди и машины в поисках взаимопонимания

Ли рос в светской еврейской семье, где чтение и учеба занимали важное место. Неудивительно, что еврейская культура стала частью его мировоззрения. Он с детства знал легенду о големе, и это еврейское предание повлияло на его подход к миру персональных компьютеров, к созданию которого он приложил руку. Представление о големе восходит ко временам зарождения иудаизма. В Торе так называют незавершенного человека перед взором Бога. Позже это понятие стало обозначать оживленное гуманоидное создание из неживой материи, обычно из пыли, глины или грязи. Голем, оживленный с помощью каббалистических обрядов, становится послушным, но только частично одушевленным созданием. В некоторых версиях предания голема оживляют, помещая ему в рот пергамент, что напоминает программирование с использованием перфоленты. В литературе современного робота впервые изобразил чешский писатель Карел Чапек в пьесе «R. U. R.» в 1921 г. Голем, таким образом, появился на несколько тысяч лет раньше.

«Есть ли в этой древней легенде предупреждение для нас?» – спрашивал Р. Макмиллан в своей книге «Автоматизация: Друг или враг?» (Automation: Friend or Foe?), предупреждая нас в 1956 г. об опасностях компьютеризации рабочих мест. «Опасности неограниченной "войны кнопок" довольно очевидны, но я также считаю, что быстро растущая роль, которую автоматические устройства играют в промышленности всех цивилизованных стран в мирное время, со временем значительно скажется на их экономической жизни»{157}.

Интерпретация Фельзенштейна легенды о големе, пожалуй, более оптимистична, чем большинство других. Под влиянием еврейского фольклора и предупреждений Норберта Винера он составил собственное видение робототехники. В мире Фельзенштейна, когда роботы станут достаточно совершенными, они будут не слугами и не хозяевами людей, а их партнерами. Такая перспектива соответствует идеям усиления интеллекта Энгельбарта.

Фельзенштейн приехал в Беркли примерно на десятилетие позже того, как Энгельбарт учился там как аспирант. Фельзенштейн стал студентом в бурные дни Движения за свободу слова. В 1973 г., когда война во Вьетнаме близилась к завершению, он вместе с небольшой группой радикалов занялся созданием вычислительной системы, которая сделала бы возможности мейнфреймов доступными всему обществу. Они нашли пустой склад в Сан-Франциско и собрали систему на основе списанного мейнфрейма SDS 940, от которого отказалась лаборатория Энгельбарта в Стэнфордском исследовательском институте. Чтобы предоставить «вычислительные мощности людям», они установили бесплатные терминалы с возможностью анонимного доступа в общественных местах в Беркли и Сан-Франциско.

Группа твердо придерживалась социалистических взглядов и не принимала идею персонального компьютера. Лозунгом проекта Community Memory было совместное использование компьютеров. Эта идея опережала время. За 12 лет до появления AOL и Well и за семь лет до того, как стали популярными электронные доски объявлений с коммутируемым доступом, новаторы из Community Memory создали функционирующую доску объявлений, социальную сеть и электронные сообщества людей. Первая версия проекта просуществовала лишь до 1975 г.

У Фельзенштейна не было анти-PC уклона, присущего обоим его радикально настроенным друзьям и Джону Маккарти. В результате он стал одним из пионеров использования PC. Фельзенштейн не только был в числе учредителей клуба Homebrew Computer Club, но и разработал Sol-20, первый любительский компьютер, выпущенный в 1976 г., за которым в 1981 г. последовал Osborne 1, первый серийный портативный компьютер. Фельзенштейн широко смотрел на влияние компьютеров на общество. Он вырос в доме, где «Кибернетика и общество» Норберта Винера занимала видное место на семейной книжной полке. Его отец считал себя не просто политическим радикалом, но и модернистом. Фельзенштейн впоследствии писал, что его отец Джейк «был модернистом, который верил в совершенствование человека и машины как модель для общества. Играя с детьми, он часто изображал паровоз таким же образом, как другие отцы изображают животных»{158}.

В конце 1950-х – начале 1960-х гг. обсуждение влияния технологии было обычным делом у Фельзенштейна дома. В семье говорили о последствиях автоматизации и возможности технологической безработицы с большим беспокойством. Ли даже нашел и прочитал книгу «Творец и голем» Винера, изданную в год его неожиданной кончины во время визита в Стокгольм и состоящую в основном из мрачных и восторженных предсказаний последствий появления машин и автоматизации для человека и общества. Для Фельзенштейна Винер был личным героем.