Homo super

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Глаз либо не шутит, либо вырос в семье гениальных комиков. Эдик склонялся к первому варианту. Урод все проделывал с очаровательной детской непосредственностью -- даже наносил телесные повреждения.

-- Старовато выглядишь. Откуда же ты взялся такой, Гена?

-- Борис Карлович отмазал меня от Комиссии по соблюдению генетических стандартов. Теперь служу верно, как собака.

-- Это точно... Может, погавкаешь, псина?

-- Еще раз извините за пальцы, Эдуард Юрьевич. Вы же понимаете, что у меня не было другого выхода.

-- Да пошел ты в задницу!

Глаз понял это буквально и направился к двери.

-- Если понадоблюсь, позвоните.

-- Ты что, издеваешься? Какого хрена я буду здесь сидеть?! Где Элка... гм, Элеонора?

-- В отъезде. Элеонора Борисовна выбирает квартиру, мебель и свадебное платье.

Пыляев непроизвольно затрясся от нервного смеха.

-- А почему без меня? Эа клоуна держите?

Глаз вроде бы даже сконфузился.

-- Вообще-то, Борис Карлович намекал, что вы, возможно, тоже захотите прокатиться...

-- Ну так пойдем, прокатимся. * * *

Пыляев накатался вдоволь -- на белом лимузине, оборудованном бронированными стеклами и регулятором микроклимата (шутники называли такую тачку прогноз погоды ). Внутри было удобно и безопасно. Глаз и перепончатый устроили Эдику экскурсию по лучшим салонам и магазинам города. Все это время они не отступали от него ни на шаг и провожали даже до дверей туалета. Платил за все, конечно, Союз. Эдик был подстрижен, побрит, приведен в чувство, промассажирован, приодет (попутно он получил предложение заменить сломанные мизинцы на биопротезы и отверг его) и выкинут в подернутый смогом перенаселенный лабиринт освеженным и благоухающим.

Он стал обладателем роскошного смокинга, вечернего костюма для предстоящей церемонии закабаления, кучи сопутствующего барахла и всевозможных побрякушек, с помощью которых будущий папаша гения мог держать масть, качать права, выходить на связь и делать обрезание сигарам. Отобедав в шикарном Люксе на Сумской, он изменил свою точку зрения на ситуацию и начал думать, что жизнь не так уж плоха. Фортуна наконец поворачивалась к нему любвеобильным передом. И дело даже не в том, что Пыляев был продажен. Просто перемены пришлись ему по кайфу. Сдаться спецслужбам и трястись от страха до конца своих коротких дней в какой-нибудь засекреченной муниципальной конуре -- это он еще успеет, когда вступит в маразматический возраст. Эдик решил развлечься напоследок. Терять ему было нечего, напротив: он почуял НОВЫЕ возможности. А потрясающе красивая и породистая жена, с которой проблематично трахаться, придавала предвкушению семейного счастья особую пикантность. Опять же, по праздникам будет не так тоскливо...

Кстати, Элку он увидел на аллее перед особняком, расположенным в стороне от делового центра и за пределами индустриальной зоны. Глаз связался с госпожой Элеонорой , и через десять минут лимузин, наведенный со спутника, притормозил за припаркованным у обочины красным фиатом . Итак, благодаря женскому капризу и чьим-то финансам, гнездышко для новобрачных превращалось в восьмикомнатную навороченную избушку, окруженную двумя гектарами чахлого парка. Здесь не хватало разве что стартовой площадки для гиперзвукового челнока, но Пыляев взлетал по глупости только на героиновых ракетах, да и то давно выбыл из отряда космонавтов .

...В серости умирающего зимнего дня она была еще прекраснее, чем в экстатическом ночном свете. Эллочка вела себя так, словно утром они расстались друзьями. Подошла и прижалась к нему вполне по-домашнему. Без приторных поцелуев в щечку (или, не приведи Господи, в губы!). У Эдика не хватило сил прогнать от себя эту жертву мирного атома и хромосомной инверсии. Лысый красавчик, ходивший за нею, как приклеенный, деликатно уставился на крышу особняка, усеянную тусклыми сотами зачехленных солнечных батарей.

-- Тебе нравится? -- спросила Элка. Речь шла, видимо, о доме.

-- Нормально, -- сказал Эдик. На дом ему было, по большому счету, плевать.

-- Хочешь посмотреть внутри?

-- Нет. Еще успею.

-- Тогда чего же ты хочешь, милый?

(Это было похоже на сладостную пытку. У Пыляева мелькнула мысль тут же отправиться в публичный дом, салон виртуального секса или к Рите, чтобы снять возникшее напряжение. Кстати, Ритуля наверняка обидится, когда он узаконит свои отношения с другой женщиной. Жаль. Положение любовницы вполне устраивало ее, и она никогда не претендовала на большее. Да и на что она могла рассчитывать, получив в тринадцать лет запрет на любые формы зачатия и даже на вынашивание имплантированного зародыша?)

-- Хотелось бы взглянуть на твою медицинскую карту, но ведь от вашей конторы все равно правды не добьешься.

Она улыбнулась.

-- Не волнуйся. Все остальное -- настоящее.

-- А мамаша твоя такая же стерва?

-- Смотря кого считать мамашей.

Эдик тупо смотрел на нее в течение нескольких секунд. * * *

Между ними будто пробежала околевшая кошка.