Hotel Rодина

– Брешут, собаки, – махнул рукой парень, сплёвывая. – Мы, что, не знаем, откуда этот «воздух свободы» дует? Воздухом этим детей не накормишь. Чего бы я сюда припёрся, если бы дома работа была? Сам знаешь: паны дерутся – у холопов чубы трещат. Ну, бывай, батя. Мне работать нужно, перекур наш затянулся. Ушами не хлопай, верти головой.

Крепко и с удовольствием, ещё раз пожав крепкую мозолистую ладонь парня, Караваев, озираясь, двинулся вперёд по аллее и обрадовался: у забора он увидел жёлтую бочку на колёсах с надписью «Квас».

Он живо подошёл к бочке, поздоровался с продавщицей, которая не ответила на его приветствие, она была поглощена разгадыванием кроссворда. Цены на квас его неприятно удивили. Поллитровая кружка кваса стоила двадцать пять рублей, 250-граммовая кружка – пятнадцать, а стаканчик примерно в сто пятьдесят граммов десять рублей.

«Дороже пива квасок-то выйдет», – раздосадовано подумал он, но пить хотелось так сильно, что он полез в карман за деньгами. Достал из паспорта десять рублей, спрятал его назад в карман и кашлянул в кулак.

Девушка подняла голову и шустро наполнила большую кружку кваса, в котором было больше рыжей пузырчатой пены, чем жидкости. Радушно улыбаясь, она поставила кружку на металлический прилавок, вкрадчиво проговорив:

– Отведайте кваску, мужчина. Квас наисвежайший, холодненький! Супер квасок! Изготовлен по старинным уникальным русским рецептам.

– Мне за десяточку, пожалуйста, стаканчик, – попросил Караваев вежливо.

– Берите большую кружку. И выгодней и удовольствия больше, квасок-то отменный, ещё ведь захотите. Берите, берите большую кружку, мужчина, – настаивала девушка.

– Давайте пока стаканчик. Попробовать нужно, – не поддался на её уговоры Караваев.

С лица девушки вмиг слетела любезная улыбка, будто какой-то невидимый манипулятор нажал в это мгновение выключатель. Лицо её приняло обиженно-презрительное выражение. Она раздражённо сунула десятку Караваева в карман грязноватого передника, вылила квас из большой кружки в трёхлитровую банку, наполнила залапанный стакан, поставила его на прилавок, так стукнув днищем стакана, что из него высоко вылетела пена и снова уткнулась в журнал.

Караваев взял стакан, закрыл глаза, и чтобы продлить наслаждение, растянуть процесс, сделал один маленький глоточек, но тут же захлопал глазами и скривился – квас был тёплым, кислым и с отвратительным привкусом плесени. Не поверив своим ощущениям, он сделал ещё глоток и его чуть не вырвало. Передёрнувшись от отвращения, он поставил стакан на прилавок, неприязненно посмотрел на продавщицу, которая оторвалась от кроссворда и спросила у него, мусоля во рту карандаш:

– Псевдоним писателя Чехова, первая «Ч», последняя «Е»? Всего семь букв.

– Не Чехова, а Чехова Да Чехонте это будет, Чехонте! В школе не училась? – проговорил быстро Караваев, играя желваками. – Ты сама-то пробовала свой «наисвежайший» супер квасок изготовленный по старинным русским рецептам? Да в старину тебя бы за такой квасок в лучшем случае отстегали по филеям, чтобы впредь неповадно было людей травить! И чего ты вид делаешь, что перед тобой пустое место? Тут я, тут! Вот он я – Караваев Иван Тимофеевич, которого ты чуть на тот свет не отправила. Хорошо, что залпом не выпил я этой древней отравы…

Продавщица не дала ему договорить, она почему-то вызверилась:

– Ну, чё те надо? Чё те надо? Ты в зеркало на себя давно смотрел? Голова в репейнике, рожа небритая, алкашина конченый, а тоже туда – права качать. Валил бы отсюда! Все пьют, не жалуются, только нахваливают, а ему, видишь, квас не такой. Нежный больно! Давай, дёргай отсюда, ты мне работать мешаешь, зануда. Или проблем захотел?

– Погоди, погоди! Я тебе работать мешаю? – опешил Караваев. – Я тебе людей мешаю травить тухлым квасом! Ну, надо же! Расплодились, грымзы базарные. Главное, товар пихнуть, а что после будет – плевать, даже если люди передохнут. Эх, молоденькая девушка, а такое вытворяешь. И не стыдно тебе, а?

Девушка состроила противную гримасу, деланно рассмеялась и швырнула ему в лицо скомканную десятку.

– Стыдно – у кого видно. Подавись, деревня, и вали отсюда.

– Так, так, продолжаем хамить, значит? – строго сказал Караваев. – Придётся тебя, девушка, боярыня городская, иметь теперь дело с милицией и с этим, как его, Союзом Потребителей.

– Глянь, деловой какой! Не успокоился, идиот! Союзом Потребителей он меня пугает! Я вот сейчас вызову своих ребят из союза истребителей дешёвых покупателей, они по башке твоей дурьей настучат, как следует, может тогда соображалка у тебя начнёт работать, – прошипела зло девушка и вытащила из кармана телефон.

Караваев, крякнув, нагнулся, чтобы поднять деньги, но его опередил мальчуган-оборвыш с ярко-рыжей всклокоченной шевелюрой. Буквально из-под его носа он цапнул бесхозную купюру и юркнул в толпу.

– Эй-эй-эй, пацан, – бросился за ним Караваев.

Пока бежал, кто-то сдёрнул у него с головы бейсболку и пропал в толпе. Некоторое время он ещё видел быстро меняющую курс рыжую голову мальчишки, но вскоре потерял его из виду.