House Of Cards (СИ)

— Я все испортил, — повторяет Чимин, не слушая Хосока, и Чон видит, как дрожит нижняя губа младшего. Хоуп привлекает его к себе, крепко обнимая за плечи, и слышит, как на грани всхлипа Чимин говорит. — Я все испортил, хен…

Хосок обнимает его крепко, и Чимин отчаянно цепляется за его талию, пряча лицо на чужой груди. Чимин очень хочет расплакаться. Ему кажется, что со слезами выйдет хоть часть той разрывающей боли, что сидит в нем, как клещ. Но на деле он не получит ничего, кроме опухшего лица и головной боли.

Поэтому Хосок только осторожно гладит его по плечам, пока Чимин пытается совладать с собственными эмоциями. Пока пытается смириться с тем, что потерял все.

========== 17 card. ==========

И даже, если бы я знал все заранее,

то все равно не смог бы остановиться.

Чимин смотрит в окно автобуса, который вот-вот тронется, увозя его домой. Наверное, это правильно. Родные стены лечат, и там Чимину никто не помешает зализывать раны и клеить осколки своего сердца столько времени, сколько ему понадобится. Чимину необходимо одиночество. Если он останется, то задохнется и сойдет с ума.

Телефон в его руке мигает, разрываясь стандартной мелодией, и Чимин, вздрогнув, смотрит на экран, на котором неизвестный номер. Вообще, Чимин не берет трубку, если не знает, кто звонит. И он долго будет думать, почему в этот раз проводит влажной подушечкой по экрану, принимая звонок, и говорит глухое «алло». Он будет долго думать и, вероятно, жалеть.

— Я знаю, что ты уезжаешь, — слышит он знакомый голос, зажмуривает глаза и вжимается затылком в подголовник. — Я хочу увидеть тебя. Слышишь? Последний раз, и, клянусь, оставлю тебя навсегда. Выходи.

У Чимина был выбор. Всегда был выбор, в каждую минуту каждой их встречи, он всегда мог избежать его, но, кажется, у него испорчена напрочь карма, потому что с самого начала все пошло не так, как Чимин планировал.

Вместо него должен был быть кто угодно. Тэхен, Намджун, Чонгук или даже Юнги. Но Чимин выходит из автобуса, до отправления которого еще двадцать минут, и его тут же хватают за руку, как безвольную куклу, и заводят за автобус, пряча от глаз других пассажиров.

— Посмотри на меня, — просит Шуга, укладывая руки на его щеках. Никакого привет, неуверенных взглядов и ужимок. Нет времени. У них двоих никогда не было достаточно времени друг для друга. «Не надо» Чимин просит едва слышно, и вдруг понимает, что больше не может ему сопротивляться. Да и хотел ли хоть когда-либо? — Чимин, пожалуйста, посмотри на меня.

Прикосновения Шуги прохладные, или у Чимина горит лицо. На самом деле, Чимин и сам весь горит, когда этот человек рядом. С первой встречи, с первого прикосновения к нему. Шуга заставляет испытывать его боль и неконтролируемое желание. Шуга похож на укол антибиотика: болезненное введение, но без него велика вероятность распространения инфекции.

Боже, если бы Чимин только знал.

Шуга смотрит в его пустые уставшие глаза, придвигается ближе, прижимается к его лбу своим и искренне ненавидит себя. За то, что сделал с ним, за то, что заставил чувствовать вину перед Юнги, за то, что не смог быть рядом, когда нужен был. Шуга так хочет верить в то, что он был нужен Чимину. Именно ему.

— Хен… — Чимин выдыхает рвано, хватается за его запястья, сжимает сильно в своих миниатюрных пальцах, подушечками, что есть сил, впивается в его бледную кожу, пропитанную табаком, алкоголем и сожалением. — Шуга…

— Я тебя люблю, — говорит Шуга, и Чимин резко вздыхает, чуть не падая в его руках. — Слышишь? Люблю тебя, Чимин. Не знаю, поверишь ли, нужна ли тебе моя любовь, но ты должен услышать это. Я люблю тебя, Пак Чимин.

Чимин дышит оглушающе громко и тяжело, задыхается, он близок к тому, чтобы закричать, и поэтому Шуга прижимается к его губам, обнимая за шею и прижимая к себе. Крепко, сильно, больно и так необходимо.

Чимин целует его отчаянно жадно. Жмется всем телом, руками хватается за плечи, в волосах его путается, притягивая ближе, гладит его шею пальцами, Чимин лижет его губы, дрожит как лист осиновый, и Шуга от этого его сильнее прижимает к себе. Он впечатывает его в корпус автобуса, кусает болезненно нижнюю губу и упивается тихим всхлипом. Чимин рассыпается.

Ничего общего с Юнги. Старший из братьев спокойный и надежный. Чимин никогда не ощущал с ним этого панического страха и сумасшествия, которое его преследует с Шугой. Тот совершенно бесконтрольный и разрушительный.

Шуга в его мокрые от их общей слюны губы шепчет «люблю тебя», словно расстреливает Чимина похуже нацистов. Никогда еще чужое признание не звучало как приговор.

— Обещай мне, — просит Чимин, не отстраняясь и Шугу от себя не отпуская. — Обещай, что я больше не увижу тебя. Пожалуйста, обещай мне это, хен.

Чимин так отчаянно хочет свободы от них, что Мин боится даже представить, что же они со старшим братом натворили.

— Обещаю, — говорит Шуга и целует.