How Humans Cooperate : Confronting the Challenge of Collective Action

Сбои в работе правительств "остаются широко распространенным явлением во всем мире". (Adserà et al. 2003: 445)

Учитывая, что люди имеют длительную историю государственного строительства - до 5 000 лет в некоторых регионах, - можно ли сделать вывод, что благодаря длительному опыту государственного строительства люди научились обеспечивать неприкосновенность правящей элиты, предоставлять общественные блага и давать право голоса простолюдинам? Очевидно, что нет, несмотря на оптимистичный взгляд Пинкера, как заключают Алисия Адсера и ее соавторы (Adserà et al. 2003). Здесь я обращаюсь к проблеме неработающих государств через сравнительное рассмотрение природы государственного строительства в премодерне и модерне.

Я основываю свое сравнение на досовременной выборке и на перекрестных данных по современным государствам, доступных, в частности, через офисы Всемирного банка, Организации Объединенных Наций и Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Большая часть подобной информации касается показателей экономического роста и пригодности систем управления для управления и стимулирования роста, в то время как другие источники делают акцент на культурных предпочтениях или психологических или связанных со здоровьем переменных, таких как субъективное благополучие. Лишь немногие источники предоставляют информацию, близкую к категориям, закодированным в сравнительной выборке эпохи премодерна; сравнительные оценки общественных благ, в частности, слабо представлены в таблицах данных по современным национальным государствам. Задавшись целью сравнить выборку современных государств с нашей премодернистской выборкой, я нашел источник, который предоставляет по крайней мере некоторые показатели, сопоставимые с теми, что разработали мы с Лейном Фаргером, - "Глобальный отчет о целостности" (https://www.globalintegrity.org). По случайному совпадению, на момент нашего анализа эта выборка состояла из тридцати обществ (они намерены добавить еще несколько случаев).

Не имея никаких показателей общественных благ, для сравнения двух выборок из 30 обществ я использовал показатели государственного управления, включая переменную Global Integrity, которая примерно соответствует нашему показателю контроля над принципалами. Это "Гарантии конфликтов интересов и сдержки и противовесы: Исполнительная власть". Я разработал косвенный показатель бюрократизации, просуммировав значения четырех показателей Global Integrity, которые касаются эффективности административных систем: "Общественные запросы на получение правительственной информации"; "Честность выборов"; "Государственная служба: Гарантии защиты от конфликтов интересов и политическая независимость" и "Правоохранительные органы: Гарантии от конфликтов интересов и профессионализм" (я оцениваю статистическую достоверность данных Global Integrity в Приложении B, раздел 16; список обществ, включенных в выборку, приведен в Приложении B, рисунок B.4).

Статистический анализ данных Global Integrity выявил интересные сходства между современными и премодернистскими государствами и свидетельствует лишь о проблесках общего прогресса в построении государств, являющихся примером лучших практик коллективного действия. Сходство проявляется в том, что я обнаружил положительные корреляции между двумя показателями бюрократизации и контроля над руководителями, причем статистические значения для двух выборок одинаковы (для премодернистской выборки r = 0,75, p = < 0,0001, а для современных государств r = 0,66, p = < 0,0001). Эти очень высокие и статистически значимые результаты указывают на то, что как в прошлом, так и в настоящем институты, связанные с главным контролем и бюрократизацией, имеют тенденцию развиваться параллельно в рамках процесса институционального развития для сотрудничества.

Интересно также отметить, что кластерный анализ данных Global Integrity позволил получить трехстороннюю группировку, в чем-то аналогичную кластерам премодерна, о которых говорится в главе 8 и в Приложении В, рисунок В.1 (дендрограмма и соответствующая статистика приведены в Приложении В, рисунок В.4). Как и в кластерах премодерна, в этом анализе четко прослеживается одна группа, аналогичная группе "Высокий коллектив" (27 % от общего числа, по сравнению с 20 % для премодерна). Как и премодернистская группа "Высокая коллективность", эти государства характеризуются высокими уровнями переменных главного контроля и бюрократизации. Другая группа, похожая на кластер "Низкий коллектив", имеет одинаково низкие показатели по всем переменным (43 % современных полисов по сравнению с 40 % премодернистских). В обеих выборках в результате кластерного анализа можно выделить среднюю группу, однако в случае современных полисов она не аналогична модели "Коллектив с сильным монархом", обнаруженной в премодернистской выборке, в которой умеренные или высокие показатели коллективного действия сосуществовали с сильным монархом. Напротив, в этих случаях наблюдалась более смешанная картина в оценках переменных.