Hurricane of love (СИ)

Так что лучше я буду работать у него. Там есть многое, чего ты никогда мне не дашь. Раньше я считал всё это необходимым, теперь нуждаюсь в избавлении от всего, что люди зовут «любовью».

Хотя бы мне не придется смотреть, как Уизли тащится к тебе под юбку, а ты не слишком-то рьяно этому сопротивляешься. Может, я не прав. Но сейчас какая уже разница, не правда ли?

Всё министерство в курсе. Но я никак не могу понять, что за версия у них крутится на языке, у всех этих остолопов из Отдела Магического Правопорядка. Скитер думала, я сделаю тебе предложение. Я тоже так думал.

Но в любом случае, я, кажется, виноват. Хочу посмотреть тебе в глаза и увидеть, что ты сожалеешь об этих сплетнях. Что ты сказала только Джинни, а та только Парвати, а она только Браун и теперь знает всё Министерство. И что ты не думаешь, как все. Ведь мы знаем истинную причину.

И она не в изменах, не в работе, не в друзьях. Она… во всём. Мы просто не сошлись. Так бывает. Мне нравится оправдывать наше упрямство тем, что мы просто не подходим друг к другу.

Полагаю, ты меня избегаешь, потому что, когда я ставлю у твоего секретаря подпись на заявлении, ты так и не показываешься на глаза. Не знаю. Тебе стыдно? Больно? Не хочешь выглядеть разбитой или добивать меня своим очевидным счастьем? Хочу, чтобы ты была счастлива. Хотя бы без меня.

Но в голову упрямо лезут картинки того, как я заглядывал к тебе в кабинет с утренним кофе. Как исчезал в своём отделе Сотрудничества, а потом всё равно вытаскивал тебя на обед. Пока они тебя не повысили. Пока не стали отправлять на задания на границе смерти. Пока ты чуть не умерла у меня на руках.

С тех пор я не мог смотреть тебе в глаза полтора месяца.

Я мог видеть только твоё лицо, искаженное болью. И слышать свои мольбы.

Гермиона, пожалуйста, останься.

Гермиона, они того не стоят.

Гермиона, это опасно для твоей жизни.

Я жалок?

Я жалок.

Я думаю, что это всё правильно и так должно быть, не давая решетке лифта закрыться прямо перед моим носом. Пустой. Отлично, чем меньше знакомых лиц и косых взглядов, тем проще.

Мне всё ещё хочется оправдаться. Выкрикнуть им, что всё было не так, никто никому не изменял. Мы всего лишь так погрязли в этом водовороте из ошибок и недомолвок, что оба привнесли достаточно в это расставание.

Тупое слово.

Оно жжет на языке, когда я пытаюсь произнести его. И в горле поднимается желчь. Мерзкое слово. Мы не расстались. Ты устала и ты ушла. И я не могу тебя винить, хотя, кажется, делаю это.

И я почти убеждаю себя, что даже больше виноват перед тобой, когда ты появляешься вдали.

Я матерюсь себе под нос и вжимаю кнопку лифта сильнее в стену, надеясь, что он поедет. Но он не двигается с места. И мне хочется провалиться.

Ты улыбаешься, но я знаю, что улыбка вымученная, выхватываешь стопку документов у ассистента и слушаешь короткий доклад. Я вспоминаю, как стоял рядом или за спиной, иногда просто укладывал подбородок тебе на макушку и слушал. А ты после моего ухода просила об отчете еще раз, потому что никогда не могла сосредоточиться.

Я почти рад, что тебе так же паршиво, как мне. Мысль о том, что ты бы радовалась своему уходу мне не нравится. Знать, что я не один в этом, для меня лучше. Она успокаивает, укачивает меня, и меня почти не тошнит.

Но подходит Уизли. И твое лицо озаряет искренняя улыбка. Я жму кнопку еще раз и по иронии судьбы это срабатывает. Так что лифт относит меня все дальше в глубины здания, заставляя смотреть, как он обнимает тебя за талию и целует в щеку. Как на твоей коже вспыхивает румянец, и ты неловко дергаешь вниз рукав своей белоснежной рубашки, а твои зрачки блестят почти так же, как блестели раньше при виде меня.

И тогда в груди что-то щемит. И становится так паршиво. Становится не всё равно. Но, блять, лучше было бы плевать.

В тот вечер Астория перевозит меня в поместье. Нотт отбирает виски. Забини тащит в душ. А Пэнси просит эльфов застелить постели гостевых спален.

Я окружен людьми. Но чувствую себя как никогда одиноким.

27 ноября 2000 г.

Дафна кричит на меня, когда я пытаюсь отобрать у неё последний оставшийся стеклянный стакан в доме. Она пытается мне что-то сказать, но я не слышу сквозь пелену маггловского алкоголя, найденного на улицах Лондона. Я не потрудился узнать название, да и какая разница? Я просто пользуюсь своей силой, вырываю и швыряю его в стену.

Осколки бьются красиво.

Они чем-то похожи на снег. Неровные, слишком мелкие, как снежинки, и каждый уникален по-своему. Кусочки опадают на мой ковер в нашей квартире. И я рад, что мои ноги режет стекло, когда я иду вперед. Гринграсс все еще кричит, по-моему, уже не мне, в ушах стоит звон.

А ты смотришь на меня с фотографии. Я слышу недовольный тон твоего голоса.

Разве алкоголь помогает решить проблему? Нет. Тогда смысл пить?

Вечно разумная Грейнджер.