Hurricane of love (СИ)

Я слишком пьян, чтобы понять, что тебя там нет. Мои колени подкашиваются, и я падаю прямо на осколки перед твоим фото, как верующий перед алтарем. Я готов умолять о прощении, готов признавать все свои грехи перед тобой, словно перед Богом. Но тебя там нет. И Бога тоже. Какой в этом смысл? Кажется, никакая физическая боль не сравнится с тем, как жжется изображение тебя и Уизли в моей голове.

1 декабря 2000 г.

Паркинсон всерьез заявляет, что мне нужна кошка или собака. Я смотрю на неё как на умалишенную, поднося к губам кружку с чаем. Мне всё еще паршиво. Но если ты можешь двигаться дальше, чем я хуже, правда?

Чай вкусный, в нём есть что-то, чего нет в огневиски. Возможно, это вкус счастливых воспоминаний, одного из тех, когда ты, пресекая мою любовь к алкоголю, вручала мне кружку ароматного чая. Вечно правильная Грейнджер. Ты позволяла себе разве что бокал вина со мной, пока мы сидели на ковре у камина.

А потом позволяла мне трахать тебя на этом ковре так, будто ты была единственным, что мне было нужно.

В общем-то, да. Так и было.

Так и есть.

Нотт спросил у меня всерьез, позволю ли я тебе вернуться. Я не знаю.

Интересно, Уизли спрашивает тебя о том же? Он ревнует? Или он настолько уверен в твоем счастье с ним, что даже не допускает мысль, что ты однажды сдашься и уйдешь?

Я не допускаю.

У тебя волчья верность. Я знаю, что ты не изменяла. Но мне было бы проще, если бы ты с ним спала. Я даже не уверен, что ты спишь с ним сейчас. Ты бы осудила меня за додумывание деталей.

Обязательно сказала бы, что мне нужно было поговорить с тобой, выяснить всё, а так я просто сделал свои выводы. И не факт, что они являются правдой. Обычно я не слушал. И ты оказывалась права. Сейчас я тоже не слушаю твой голос в своей голове.

Иначе мне не было бы за что тебя винить. А сейчас есть. И так жить чуточку проще.

А раз не за что винить, то может и позволил бы. Но так как ты не вернешься, я не хочу об этом думать. Никогда не любил вещи без смысла. Начинаю думать, что и у любви его не было, но почти уверен, что просто веду себя как обиженный мальчишка.

Слышу отца из детства.

Ты слаб и жалок. Совершенно безволен. Что ты можешь, Драко?

Ни-че-го.

Я давно с этим смирился. Поэтому я просто пью чай рядом с Пэнси, слушаю её болтовню про платья, Париж и работу во Французском Министерстве следователем. Меня окружают авроры. За неё я не переживаю, её не посылают на смертельные задания, она расследует грабежи и сложные мошеннические схемы, где никого не убивают.

Голова снова наполняется мыслями о тебе, и я пытаюсь их выкинуть. Присоединяется Забини, рассказывающий что-то о планах на неделю. Он боится произносить твое имя. Они ждут, пока я взорвусь и сорвусь снова.

Но я подношу чашку к губам, обжигаю кончик языка о слишком горячую жидкость и усмехаюсь в голове. Я не взорвусь. И срываться больше не стану. Ты не умерла. Ты просто живешь своей жизнью. Просто я в твое понятие «счастья» не вхожу, это не должно убивать меня.

Сердце горячее, оно прожигает меня изнутри.

И я смотрю за окно, где завывает ветер, разнося снежинки.

Дождливый ноябрь сменился ледяным декабрем.

Твоё сердце топило для меня всё вокруг, превращая зиму в весну. Я любил это.

15 декабря 2000 г.

Элис неинтересная, и я точно знаю, что она не пригодится проекту. Я скучаю, наблюдая за тем, как она пытается выпятить свою грудь мне в лицо, лишь бы я обратил на неё внимание. Её аромат слишком приторный, слишком… просто слишком. И вообще все её действия, выученные наизусть, как будто она давно мечтает заполучить меня в свою коллекцию богатых мужчин, вставлявших в неё свой член, вызывают во мне только тошноту. Я обещаю написать письмо о работе в ответ и захлопываю за ней дверь.

Потом еще раз за Джесс. За Амандой. За Клэр. За Жасмин.

Сдаюсь и беру на работу Уинстона. Он хотя бы не пытается меня трахнуть.

У меня теперь есть секретарь, бизнес идет в гору, отец доволен, а я заказал тебе кольцо из белого золота с бриллиантом. Три месяца назад. Забрал его только вчера, посмотрел, покрутил между пальцев и отдал Люциусу.

Подари маме — вот, что я сказал.

Каждое ювелирное изделие нашего производства заставляет меня задумываться, как бы они смотрелись на тебе. На твоей шее, на твоем пальце, на твоем запястье. Все макеты они согласовывают со мной, а мне хочется показать их тебе. Прошло уже два месяца. Вполне возможно, что я просто схожу с ума.

Снова сдаюсь. Заказываю помимо остального кулон в виде сердца из рубина. Хочу превратить его в метафору, чтобы оно треснуло пополам прямо у меня в ладонях. Но умалчиваю об этом Уинстону, он кивает и ухмыляется так, будто у меня новая пассия и это подарок для неё.

Я смотрю на дату в календаре. Думаю, успеют ли они сделать его до Рождества.

24 декабря 2000 г.

Не успели.

28 декабря 2000 г.

Сегодня я видел Поттера. И ты знаешь, он не сделал абсолютно ничего. Он не подошел, не кинул на меня свой осуждающий взгляд, не сказал ни слова. Просто посмотрел, кивнул в качестве приветствия и ушел. Честно, я думал, что он зарядит мне по носу.

Тео усмехается, когда я ему это озвучиваю.