Читаем i 691720444028e750 полностью

Когда Любящий Отец в нем выступил на передний план, люди почувствовали это, и к Джареду стали относиться с уважением. В конечном итоге, Джаред обнаружил, что у него оказалось даже больше заказов, чем он может выполнить, и его финансовое положение значительно улучшилось.

Любящий Отец делает так, чтобы мы могли смело встретить личные проблемы и сложные ситуации и одержать в них победу. Он также помогает нам спокойнее воспринимать уколы со стороны ближних и не обижаться. Вот еще один пример. Луи работал по одному делу с бизнесменом, который подверг сомнению его полномочия как главы компании. Этот человек был когда-то «большой шишкой» и привык, что все тушевались в его присутствии. Для того чтобы не уронить себя перед ним, Луи нужно было занять твердую позицию и стать Любящим Отцом. Он так и сделал, хотя очень нервничал. Он пропустил мимо ушей нанесенное ему оскорбление и спокойно продолжил разговор в духе честности, прямоты и бескомпромиссности. В результате делец пошел на попятную, пораженный тем, что Луи не реагирует личностно — эмоционально и агрессивно — на его тактику запугивания. Он сказал, что его неверно информировали и что это было просто недоразумение.

Когда наш Любящий Отец говорит через нас, он использует слово ты. Ты — очень сильное слово. Когда бы мы ни думали о силе слова ты, вслед за которым идет любящее утверждение или указание, типа: «Ты должен пойти и сделать это» или «Ты поступил правильно», — с нами говорит наш архетип Любящего Отца.

Маг Гэндальф в художественном фильме «Властелин Колец: братство кольца» служит хорошим примером Любящего Отца. Когда демон Балрог атакует Гэндальфа, последний собирает всю свою веру в силы Света, поднимает посох и дает повеление Любящего Отца: «Я — слуга тайного огня, хранитель пламени Анора. Темное пламя не поможет тебе! Огонь Удуна, вернись во мрак! ТЫ… НЕ… ПРОЙДЕШЬ!» Затем Гэндальф ударяет посохом о землю, и вспышка белого света отбрасывает Балрога, низвергая его в пропасть.

Когда мы решительно произносим слово ты, подкрепленное указанием Любящего Отца, через нас протекает так много силы, что это иногда может даже вызвать у окружающих некоторое чувство дискомфорта. Как бы то ни было, нам важно проявлять присутствие Любящего Отца в нашем взаимодействии с другими.

С Любящим Отцом мы обладаем всеми необходимыми средствами, чтобы быть эффективными в жизни. Мы получаем силу, которая нам нужна для реализации планов, и упорство, чтобы доводить дела до конца. В нашем распоряжении оказывается правильное видение того, что предстоит выполнить, так как Любящий Отец дает нам светокопию замысла — точную матрицу, следование которой приведет к успеху.

Получить доступ к защите, руководству и дисциплине Любящего Отца может оказаться делом нелегким, потому что внутри нас живет и архетип Нелюбящего Отца, который старается захватить власть первого. Этот архетип представляет собой нашего внутреннего критика. Уступая ему, мы разрушаем круг защиты Любящего Отца.

Нелюбящий Отец ослабляет нашу способность устанавливать здоровые границы во взаимоотношениях, подрывая наше чувство собственного достоинства. Он критикует каждый наш шаг и делает это, притворяясь, будто соблюдает наши интересы. Он — тиран, который злоупотребляет властью. Он контролирует нас посредством осуждения.

Он — жестокий, косный, циничный, презрительный, ищущий возможности шантажировать и опозорить нас. Он — непоследовательный, ненадежный, непостоянный, и единственное, чего безусловно можно от него ожидать — это зловредности.

Нелюбящий Отец тоже использует слово ты, но всегда в негативном ключе. Когда бы мы ни ловили себя на мысли: «Ты неспособный, ты никогда ничего не достигнешь в жизни, ты бесполезен, с тобой что-то не в порядке», — это Нелюбящий Отец действует в нас.

С Нелюбящим Отцом мы погружены в самокритику.

Наши действия обуславливает негативная мотивация, где главное послание, которое мы доносим до себя, — «Делай, а не то будет хуже!» Сколько людей просыпается утром с мыслью: «Здравствуй, мир! Я люблю тебя! Поскорее бы приступить к работе! Я так счастлив сегодня!»? Похоже, что большинство встает с постели, бормоча под влиянием Нелюбящего Отца что-то вроде: «Поторопись, болван, а не то опоздаешь! Посмотри, на что ты похож! И ты собираешься выйти на улицу в таком виде?» Вы никогда не сможете быть достаточно хорошим для Нелюбящего Отца.

Он подавляет вас, лишая чувства собственного достоинства и уверенности в себе. Он знает, где мы более всего уязвимы. В его словах всегда есть доля правды, которая, хотя и непропорционально раздута, все же убеждает нас в его справедливости.

Когда мы критикуем себя, окружающие люди чувствуют это. И это побуждает их тоже критиковать и ругать нас.

Сталкиваясь с этим, мы должны помнить: они так «эффективны» только потому, что усиливают нашу собственную привычку критиковать себя. Если бы не программа Нелюбящего Отца, они бы не преуспели.

Самокритика также побуждает нас критиковать других.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эмпиризм и субъективность. Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза (сборник)
Эмпиризм и субъективность. Критическая философия Канта. Бергсонизм. Спиноза (сборник)

В предлагаемой вниманию читателей книге представлены три историко-философских произведения крупнейшего философа XX века - Жиля Делеза (1925-1995). Делез снискал себе славу виртуозного интерпретатора и деконструктора текстов, составляющих `золотой фонд` мировой философии. Но такие интерпретации интересны не только своей оригинальностью и самобытностью. Они помогают глубже проникнуть в весьма непростой понятийный аппарат философствования самого Делеза, а также полнее ощутить то, что Лиотар в свое время назвал `состоянием постмодерна`.Книга рассчитана на философов, культурологов, преподавателей вузов, студентов и аспирантов, специализирующихся в области общественных наук, а также всех интересующихся современной философской мыслью.

Жиль Делез , Я. И. Свирский

История / Философия / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги
Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги