i 77d6616899b694e2

смотрела на тени, что лампа отбрасывала на стену, а он осторожно прижал ладонь к моему

плечу. – Кость вроде бы не сломана, - сказал он, - но здесь пятно на рубашке. Могу я…? –

он прочистил горло. – Могу я поднять ее, чтобы проверить?

Сердце колотилось о ребра.

- Хорошо.

- Ты не должна, - сказал он, щекоча дыханием шею. Наши тени двигались на стене.

- Знаю.

Его пальцы прижались к моей коже, и каждый из них зажигал пламя на коже у

воротника. Он замер и закатал рукав до плеча. Он держал мою руку в своей, но осторожно,

словно я могла разбиться.

- Кровь идет, - сказал он, попытавшись отцепить от раны ткань. – Скажешь, если

будет больно? – я хотела быть смелой, но болело ужасно. Он медленно освобождал рану,

поглядывая на меня. Я зажмурилась, но не остановила его. Он помог мне снять рубашку

вытащить руку из рукава.

Я смотрела на тени на стене, колени прижимала к груди, где колотилось сердце. Я не

знала, что сказать, стоит ли оборачиваться.

- Погоди, - сказал Томо, я замерла, а он прошел по татами к ванную. Я слышала

плеск воды в рукомойнике, он вернулся и принялся протирать мое плечо теплым мокрым

платком.

- Все так плохо? – спросила я.

- Не совсем, - сказал он, держа себя в руках. Мы собирались притворяться и дальше,

что моя рубашка не снята, что я не сижу в одном бюстгальтере? Но я была рада, что он не

придает этому значения. Это было из-за раны. Но тогда почему я так сильно хотела

обернуться и обнять его?

- Рана неглубокая, но царапин очень много. Будто ты проехалась по камням, - я

поежилась, влажная ткань сдвинулась с плеча. – Наверное, будет большой синяк.

Я простонала.

- Так и ощущалось.

- Просто не напрягай руку, - сказал он. – И пару недель стоит пропустить тренировки

кендо, или станет хуже, - он провел по одной из царапин кончиками пальцев, я задрожала.

– Теперь мы похожи, - сказал он. – Метки Ками. Их можно и так назвать.

Мы сидели минуту, не говоря, кончики его пальцев прижимались к моей коже. Я

слышала его дыхание, чувствовала спиной его жар.

И в сердце бушевала буря. Я не могла дышать.

- Я дам тебе футболку, - сказал он, тепло пропитывало каждое слово. – Я брал

запасную, - его пальцы скользнули по моей спине и поднялись, оставив пустоту.

Я развернулась и поймала его руку, пока он вставал, притягивая его к себе. Я

устроилась у его груди, желая слышать его сердце, желая ощущать вокруг его тепло.

Он крепко обвил меня руками, стараясь не задевать больное плечо. Я вдыхала его

аромат, свет лампы он закрывал собой. Я хотела забыть огромного ворона, кирина,

императорские сокровища. Хотела забыть демона, что прятался в нем. Я хотела лишь

быть с Томо, чтобы были лишь мы с ним, обычные люди, и это напомнило мне его слова,

что он сказал мне в школе: «Если у меня осталось мало времени, я хочу провести его с

тобой».

Он ослабил хватку, и я отклонилась, заглядывая в его глаза. Они сверкали в свете

лампы, пряди челки вуалью прикрывали их.

- Ты прекрасна, - сказал он, слова заставили меня задрожать, все было как во сне. Я

осторожно убрала пальцами пряди его челки, что напоминали кисти на ощупь. Он

прикрыл глаза, когда я коснулась его кожи, и мое сердце исполнилось уверенности. Я

скользнула пальцами по его щеке, к шее, кожа его была теплой и на пару оттенков

отличалась от моей.

Я прижалась губами к его губам, и он прижимал меня к себе так, словно тонул и

нуждался в воздухе. Его руки притягивали меня, пока мы целовались, отпустив всю свою

неуверенность, что держали внутри, поддавшись адреналину.

Я потянулась к краю его футболки, ладони скользнули под нее, жар его кожи

волнами проникал в меня. Он отпустил меня и помог снять с него футболку, подняв руки,

я бросила футболку на пол. Свет лампы танцевал на бесчисленных шрамах на его руках,

следы ран от рисунков, что выходили из себя, пересекались. Я скользила по ним пальцами,

он задрожал и снова прижался губами к моим губам. Он был пламенем, и каждое

прикосновение отзывалось искрами во мне.

Мы упали на футоны, лежавшие на полу, и щель между ними оставила мою спину и

ноги на мягких одеялах, но вот в бедра впился твердый татами. И впивался все сильнее,

пока мы целовались, прижимаясь друг к другу все сильнее, чтобы прогнать из головы все,

что не относилось к этому моменту.

Во мне нарастала буря, мне казалось, что дождь и гром неистово сталкивались. Я не

знала, что делать с этим чувством, не знала, как далеко хочу зайти. Голова затуманилась,

меня переполняло желание и счастье. Чувств говорило мне поддаться Томо. Он нежно

сжимал меня в руках. Я доверяла ему всем сердцем.

Его руки переплелись за моей спиной, он прижимал меня к футону, усеивал

поцелуями шею. Кожа пылала там, где он ее касался, словно мы были единым целым,

словно ближе уже было некуда. Но он ждал, желая, чтобы я сказала ему, как далеко он