i a3ecc4926ae78677

Синьор Челестино Розателли — главный конструктор «Аэронаутика ди Италия» —

авиационной фирмы концерна «Фиат» — был единственным человеком в штатском на

аэродроме. Хотя у него и имелось военное звание.

Он смотрел, как сверкнули на солнце крылья полутораплана, и хотя был уже немолод —

за пятьдесят, — вновь ощутил знакомое волнение. Как будто снова на дворе стоит

шестнадцатый год и вновь взлетает самолет, в который вложена частица его труда.

«К этому невозможно привыкнуть», — думал синьор Челестино.

Он любил бипланы и строил их на фирме начиная с двадцать третьего года. А недавно его

детище — C.R.32 — отлично показало себя в Испании — в настоящем бою, не на

маневрах.

Что важнее для победы в воздушном бою: скорость или маневренность? Розателли не

позволял себе превращать этот вопрос в проблему выбора между бипланом и монопланом.

Почти повсеместно конструкторам приходилось решать: моноплан — скорость, биплан —

маневренность. Но не в Италии. Итальянский самолет может быть стремительным и

вертким одновременно.

Машины «Фиата» доказали это.

Уже в прошлом году началась работа над итальянскими истребителями-монопланами —

«Макки» С.200, «Фиат» G.50. Впрочем, G.50 хоть и создавался на фирме «Фиат»,

Розателли уже не имел к нему отношения.

Министерство авиации тоже как будто отдавало должное прогрессивности этой схемы.

Государственный заказ, поддержка прессы...

Но, черт побери, хотя никакого госзаказа на бипланы не поступило, Министерство все

равно предпочитало полуторапланы Розателли. Изящные Caccia Rosatelli, сочетавшие в

себе все достоинства быстроты и ловкости.

Кроме того, предстояли новые войны. Понадобится много самолетов. А «Фиат» может

предложить самолет сравнительно дешевый и простой в производстве.

Что до летчиков, то они от творения Розателли в полном восторге. Как и всегда.

...Закрывая глаза от солнца ладонью, синьор Челестино наблюдал за тем, как ведет новую

машину летчик-испытатель компании Роланди , и заранее знал, что тот скажет.

Он уже сейчас видел, как уверенно и легко летит новая машина.

Это будет выдающийся самолет. Он войдет в историю. Его назовут «Falco» — «Сокол».

Лучшее имя для такого самолета.

11 июня 1940 года, Франция, авиабаза в Файенце

Рассвет летнего дня заливал землю золотом. «Фиаты» C.R.42 летели над Францией.

Несколько дней назад Гитлер в разговоре с Муссолини заметил с обезоруживающей

тевтонской откровенностью:

— Чтобы сесть за стол победителей, дорогой дуче, вам нужно предъявить хотя бы десяток

ваших, убитых на фронте.

Дуче не мог с той же открытостью признаться в том, что возможности итальянской армии

более чем скромны.

Гитлер пришел своему союзнику на помощь — аккуратно подсказал:

— Добейте Францию. Вам это под силу.

И вот C.R.42 атакуют французские авиабазы, предваряя налеты бомбардировщиков.

Как все итальянские самолеты, C.R.42 универсален: этот истребитель оказался неплохим

штурмовиком. Особенно если на его стороне сила, а противостоят ему устаревшие

французские самолеты.

3 июля 1940 года, Комизо, Сицилия

— Новая машина Розателли? — Командир авиационного полка майор Ботто выглядел

довольным. — Полагаю, она — как C.R.32, только лучше.

Эрнесто Ботто долго молчал, рассматривая самолет.

На этой модели C.R.42 были установлены четыре крупнокалиберных пулемета «Бреда» —

12,7 миллиметров. Это делало самолет пригодным для поддержки войск на поле боя.

— А бомбы на этот самолет подвешивать можно? — Ботто сам не заметил, как заговорил

вслух о том, что вдруг пронеслось в его мыслях.

— Говорят, существует вариант истребителя-бомбардировщика, — инженер,

сопровождавший самолеты, выглядел рассеянным: он не был уполномочен отвечать на

подобные вопросы, да и не знал подробностей. — Стокилограммовых малышек

подвешивают под нижним крылом; но там усилены лонжероны. А можно подвесить,

кстати, и дополнительные топливные баки.

— Но не на этой модели, — уточнил Ботто.

— Нет, здесь только четыре пулемета.

— Четыре пулемета — это хорошо. А если они стреляют разрывными пулями...

...Внезапно воспоминания нахлынули на майора. Обычно Ботто не позволял себе делить

время на «до» и «после», как это часто делают калеки: до увечья и после него.

«Я не калека», — со злостью твердил он себе, когда шел, сильно хромая, через аэродром к

самолету.

Нет, он не боялся того, что с ним случилось. Не боялся настолько, что позволил своим

людям назвать эскадрилью «Gamba di ferro» — «Железная нога». Пусть враги видят, с кем

имеют дело.

С командиром, который летает, хотя вместо одной ноги у него протез.

Как многие пилоты его поколения, Эрнесто Ботто был воспитан гонщиком. В возрасте

двадцати девяти лет он входил в число лучших итальянских пилотов, которые

участвовали в гонках на гидросамолетах «Макки». Для них в Риме даже выпустили

специальные летные шлемы из красной кожи.