И ангелов полет

Именно тогда он понял, что их брак обречен. Летом ему пришлось провести несколько тяжелых, утомительных расследований и даже улететь на неделю в Нью-Йорк. В его отсутствие Элеонор в первый раз отправилась играть в карты в «Голливуд-парк». Почему? Наверное, чтобы отвлечься от скуки и одиночества, забыть о том, что ей так и не удалось найти приличную работу в Лос-Анджелесе. Она вернулась к картам, к тому, чем занималась, когда Босх встретил ее, и там, за столами, покрытыми синим фетром, нашла то, чего ей так не хватало.

— Элеонор, — сказал он, когда все закончилось и они затихли в объятиях друг друга. — Я люблю тебя. Я не хочу потерять тебя.

Она прильнула к его губам долгим поцелуем, а потом прошептала:

— Спи, дорогой. Засыпай.

— Останься со мной, — попросил он. — Не уходи, пока я не усну.

— Не уйду.

Она крепко обняла его, и он попытался забыть обо всем. Хотя бы ненадолго. Потом, позднее, он со всем разберется и все выдержит. Но не сейчас. Сейчас надо поспать.

Он уснул быстро, через несколько минут, и тут же оказался во сне, в вагончике на Энджелс-Флайт, неторопливо взбиравшемся на вершину холма. На середине подъема он посмотрел в окно и увидел Элеонор в окне другого вагона, катившегося под гору. Она была одна и не смотрела в его сторону.

* * *

Босх проснулся примерно через час. В комнате стало темнее — прямой свет в нее уже не попадал. Оглядевшись, он увидел, что Элеонор рядом нет. Он сел и произнес ее имя — оно прозвучало почти так же, как ночью, когда ему позвонили.

— Я здесь, — донеслось из гостиной.

Босх оделся и вышел из спальни. Элеонор сидела на диване в банном халате, который он купил ей в отеле на Гавайях, куда они улетели после свадьбы в Лас-Вегасе.

— Привет. Мне показалось… Нет, не знаю…

— Ты разговаривал во сне, и я вышла сюда.

— Что я говорил?

— Звал меня, бормотал что-то об ангелах. Я не все поняла.

Он улыбнулся и кивнул, опускаясь в кресло по другую сторону от кофейного столика.

— Ясно. Энджелс-Флайт. Ты знаешь, что это такое?

— Нет.

— Два вагона. Один идет вверх, другой вниз. Встречаются на середине. Мне снилось, что я поднимаюсь вверх, а ты спускаешься вниз в другом вагоне. Мы проехали мимо друг друга, но ты даже не посмотрела в мою сторону. Как по-твоему, что бы это значило? Почему мы оказались в разных вагонах?

Она грустно улыбнулась.

— Наверное, это означает, что я не ангел. Ты ведь поднимался вверх.

Босх не улыбнулся.

— Мне нужно идти. Похоже, это дело отнимет у меня кусочек жизни.

— Хочешь поговорить? Почему тебя вызвали?

Ему хватило десяти минут, чтобы подробно изложить суть дела. Он всегда рассказывал Элеонор о том, чем занимается. Это доставляло ему удовольствие и отвечало, наверное, какой-то внутренней потребности. Элеонор выслушивала и иногда делала замечание, позволявшее ему увидеть что-то, на что сам Босх не обратил внимания. Много лет назад она была агентом ФБР, но теперь та часть ее жизни превратилась в далекое воспоминание. И все же логика, инстинкт следователя остались при ней, и Босх всегда с вниманием относился к ее комментариям.

— Ох, Гарри. — Элеонор покачала головой. — Ну почему они всегда выбирают тебя?

— Не всегда.

— А мне кажется, что всегда. Что собираешься делать?

— То же, что и обычно. Работать. Иначе не получится. Дело нелегкое, быстро не провернешь.

— Ты не хуже меня знаешь, что спокойно работать тебе не дадут. Кому приятно оказаться на крючке? Но ты ведь все равно доведешь дело до конца, даже если заслужишь ненависть и презрение всего департамента.

— Я не могу иначе, Элеонор. Не бывает не важных дел. И каждый заслуживает правосудия. Даже мертвый. Мне неприятны люди вроде Элайаса. Он пиявка, жил за счет того, что высасывал из города, подлавливая на пустяках копов, которые всего лишь старались делать свое дело. Наверное, иногда он действительно защищал невиновных, но я по крайней мере об этом ничего не знаю. Не важно. Никто не должен оставаться безнаказанным, убив человека. Даже коп. Так не должно быть.

— Я знаю, Гарри.

Элеонор отвернулась, и взгляд ее ушел сквозь стеклянную дверь. Небо приобрело красноватый оттенок. В городе зажигались огни.

— Сколько выкурила сегодня? — спросил он, чтобы не молчать.

— Пару. А ты?

— Держусь на нуле.

От ее волос попахивало дымом. Босх был рад, что она не солгала.

— Что случилось в «Стокс энд Бонд»? — нерешительно спросил Босх. Спрашивать, может быть, и не стоило, ведь в «Голливуд-парк» Элеонор пошла именно после посещения «Стокс энд Бонд».

— Ничего, все прошло как обычно. Сказали, что позвонят, если что-то подвернется.

— Пожалуй, я как-нибудь зайду туда и поговорю с Чарли.