И ангелов полет

Ирвинг подошел ближе, но садиться не стал.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что хотели помочь ему?

Босх поднял голову.

— Вчера вечером мы заходили в бар. Он рассказал кое-что. Как допрашивали Харриса, как заставляли его признаться… В общем, то, в чем их обвиняет Харрис, правда. Понимаете, Шихан не сомневался, что именно он убил девочку. В какой-то момент у Фрэнки просто не выдержали нервы, он сорвался и… Сказал, что сам стал таким же, как те, с кем он всю жизнь боролся. Чудовищем. Это его сильно потрясло. Я видел, что он переживает, не может себя простить. Вот почему и предложил ему пожить у меня несколько дней. Мы поехали домой…

И опять чувство вины поднялось изнутри, как приливная волна. Горло перехватило. Почему он ничего не заметил? Почему не увидел очевидного? О чем думал? Как всегда, о деле, об Элеонор, о своем пустом доме. О чем угодно, только не о Фрэнки Шихане.

— И что? — подтолкнул его Ирвинг.

— Я лишил его последней опоры, того, во что он верил все последние месяцы, в чем не сомневался. Я сказал, что мы можем доказать невиновность Майкла Харриса, что он ошибался. Мне и в голову не пришло, что Шихан примет мои слова так близко к сердцу.

— То есть вы полагаете, что все дело в этом?

— Не знаю. Но там, в комнате для допросов, с ним что-то случилось. Что-то плохое. Потом от него ушла жена, он не довел до конца расследование… Фрэнки держался за последнюю ниточку, веря, что взял убийцу Стейси Кинкейд. А когда узнал, что и это не так… когда я отобрал у него и эту надежду… ниточка не выдержала.

— Послушай, Босх, это все чушь, — вмешался Линделл. — Я, конечно, уважаю твои чувства, понимаю, что вы были друзьями, но ты не желаешь замечать то, что видно всем, что лежит на поверхности. Шихан застрелился потому, что он тот, кто нам нужен, потому что он знал, что мы придем за ним завтра. Самоубийство и есть признание.

Ирвинг посмотрел на детектива удивленно, но Босх промолчал. У него не было больше сил что-то доказывать этим людям.

— Я, пожалуй, согласен в этом пункте с агентом Линделлом, — произнес наконец замначальника полиции.

Босх устало кивнул. Ничего другого он и не ожидал. Они не знали Шихана так, как знал его он. В последние годы бывшие напарники были не так близки, как когда-то, но все равно поддерживали отношения, и Босх не сомневался в друге. Конечно, сейчас было бы легче согласиться с Ирвингом и Линделлом. Хотя бы для того, чтобы облегчить давивший груз вины. Но согласиться он не мог.

— Дайте мне утро.

— Что? — удивленно спросил Ирвинг.

— Дайте мне полдня. Придержите это хотя бы до полудня. У нас есть ордера и план на завтра. Нужно только, чтобы пресса ничего не пронюхала. Посмотрим, что скажет миссис Кинкейд.

— Если только она вообще что-то скажет.

— Скажет. Она готова обо всем рассказать. Дайте мне возможность встретиться с ней утром. Если я не найду никакой связи между Кинкейдом и Элайасом, тогда делайте с Фрэнки Шиханом все, что сочтете нужным.

Ирвинг надолго задумался, потом кивнул.

— Полагаю, это и будет самый осторожный вариант. К тому времени мы получим заключение по оружию.

Проводив Ирвинга и Линделла, Босх посмотрел в окно. Дождь усилился. Он взглянул на часы. Было уже поздно, но оставалось еще одно дело, и он знал, что должен сделать его сам, потому что иначе все равно не уснет.

Глава 30

Незавершенное дело было моральным обязательством перед Маргарет Шихан. Босх чувствовал, что должен сам рассказать ей о том, что сделал с собой Фрэнки. То, что они разошлись, не имело значения. Маргарет и Фрэнки прожили вместе много лет. Она и две их девочки заслужили лучшего, чем страшный ночной звонок безликого незнакомца. Ирвинг предложил послать к ним кого-нибудь из департамента полиции Бейкерсфилда, но Босх знал: это будет то же самое, что и звонок бесчувственного чужака. Он сказал, что поедет сам.

Перед отъездом он все же позвонил в полицию Бейкерсфилда, но только для того, чтобы узнать адрес Маргарет Шихан. Конечно, можно было бы спросить саму Маргарет, но это означало сказать, ничего не говоря, послать беду впереди себя, прибегнуть к старому полицейскому трюку, которым пользуются, когда хотят облегчить свою работу. Это было бы трусостью.

Идущее на север шоссе Голден-Стейт казалось почти пустынным, дождь и поздний час согнали с него всех, кроме тех, у кого не было иного выбора, как остаться на дороге. Такого выбора не имели, в частности, водители грузовиков, спешащие доставить на север, в Сан-Франциско, скоропортящиеся продукты или возвращающиеся на юг за новым грузом. Миновав самый сложный участок шоссе, пролегающий по склонам подступающих к Лос-Анджелесу гор, Босх прибавил скорости и быстро наверстал упущенное время. Справа, на востоке, пурпурный полог неба то и дело прорезали яркие стрелы молний. Вглядываясь в расступавшуюся от света фар темноту, Босх думал о своем бывшем напарнике, вспоминал старые дела и ирландские анекдоты, рассказывать которые так любил Фрэнки. Но как он ни старался, чувство вины не ослабевало.