И аз воздам

Курт лишь молча кивнул, не став навязывать дальнейшую беседу, а наутро в полной мере оценил всю правдивость слов бочара и фельдхауптманна: лишь для того, чтобы подняться на ноги, потребовалось усилие, граничащее с нечеловеческим, – каждая мышца ныла и трещала, как тот старый мост. Нессель была в много лучшем виде, однако усталость и боль, уютно устроившиеся в теле за минувшую ночь, тоже скрывала с заметным трудом. После завтрака и короткой разминки стало чуть легче, однако первый же час пути по все более каменистым и плохо различимым тропам вымотал обоих, казалось, еще больше, чем весь прошлый день.

Привалы приходилось делать чаще – короткие передышки по несколько минут; Штайнмар не возражал, а порой и сам призывал своих временных подопечных остановиться и перевести дух, однако заметно нервничал и при каждой такой остановке отходил чуть в сторону, слушая воздух, как охотничий пес, и пристально вглядываясь в мир вокруг себя. В Ури, как предупредил фельдхауптманн еще утром, вероятность столкнуться со случайным встречным была ниже, но зато грозила куда более серьезными последствиями…

Тропки становились все круче, а пути все извилистей – Штайнмар пытался выбирать дорогу как можно безлюдней; на одной из таких тропинок, прижавшихся к скалистой стене, он остановился и указал вдаль, где за вершинами деревьев едва виднелась проплешина.

– Бюрглен, – сообщил фельдхауптманн. – Деревня, откуда родом убийца имперского наместника. Он ведь тоже вас интересует, так?

Курт медленно перевел взгляд с еле заметной отсюда долины на своего проводника и осторожно уточнил:

– Вы сделали какой-то выбор, майстер Штайнмар?

– Я прежде знал старого Вилли не слишком хорошо, – задумчиво глядя вдаль, отозвался тот. – Но знаю, что за последний год с небольшим он сильно изменился. Пугающе изменился… Однако в деревне он давно не живет, – встряхнувшись, оговорился фельдхауптманн и снова двинулся вперед. – Обитает в своем охотничьем доме.

До самого ночного привала фельдхауптманн более не рассказывал ничего сам и не поддерживал попыток начать разговор, обходясь краткими указаниями по делу; впрочем, чем дальше, тем сложнее было говорить вообще – сил едва хватало на то, чтобы не задыхаться при ходьбе.

На сей раз ночлег был устроен на опушке леса вдали от всех возможных троп, и, как полагал Курт, провести ночь их маленькой группе предстояло без огня, дабы не выдать себя светом костра. Штайнмар, однако, разогнал обоих за хворостом, и когда майстер инквизитор с ведьмой возвратились уже в полной темноте к месту стоянки, фельдхауптманн как раз закончил подготовку будущего очага и оттирал от земли широкий, внушительный нож. В земле были выкопаны две ямки, соединенные между собою перешейком, каковой Штайнмар накрыл ветками и дерном; в углублении побольше он развел огонь, а меньшее, как понял Курт, служило для доступа воздуха. Хворост был сухим, влажная земля внутри ямы быстро высохла и спеклась, едва заметный дымок развеялся, пламя плескалось ниже краев большего углубления ямки, и, будучи всего в дюжине шагов от места стоянки, заметить этот костер было уже невозможно.

– Отличный способ, не знал, – одобрительно заметил Курт, с удовольствием подставляя теплу ноющие мышцы; фельдхауптманн сдержанно кивнул:

– Да, порой бывает полезным.

– Охотничий домик наместника, – произнес майстер инквизитор задумчиво, – это я понимаю; но вы упомянули охотничий домик охотника… Это при том, что у него есть дом в деревне?

– И у меня есть, – неотрывно глядя в огонь, кивнул Штайнмар. – У многих есть. У кого-то халупа со стенами и очагом – просто чтобы укрыться от непогоды на затянувшейся охоте, у кого-то почти настоящий дом, где он живет, пока семья следит за хозяйством в деревне, и из которого лишь зимой уходит… И охотничий дом наместника – это и есть настоящий дом, майстер Гессе. Крепкие стены, частокол, две двери, обе заперты изнутри. Окна высоко от земли, тихо забраться невозможно. Если вы в самом деле не планируете постучать к нему в дверь и потребовать дочь – боюсь, вам придется непросто.

– Значит, вы следили за Каспаром, майстер Штайнмар? – не ответив, сказал Курт. – Дважды проделывали, как я теперь вижу, долгий путь, чтобы увидеть, где и как он обитает…

– Я уже говорил вам: мне не нравится то, что говорит и делает этот человек. Поначалу я полагал, что он служит Австрийцу, но, как я заподозрил не так давно и теперь уже понимаю со всей ясностью, то, чем является он на самом деле, гораздо хуже и опасней.

Курт молча кивнул и отвернулся к огню.

Глава 38