И аз воздам

– Они, там, на Кавказе достаточно бедно живут. Здесь… Ну, скажем, пять десятков из их знати прослужит год или два, заработает денег, им можно и побольше платить, ордена, и вернется домой, там они сразу станут богатыми и уважаемыми людьми и каждому чеченцу захочется повторить их путь. А еще привезут с собой наши обычаи, которым знать захочет подражать. Ну, и почему бы им не дать возможность в конце службы повоевать на территории Польши, допустим, пограбить предателей поляков, увезти с собой женщин и рабов. Да у вас, ваше императорское величество, отбою не будет от мотивированных и очень преданных только вам очень умелых воинов, которые будут защищать вас и свое благополучие.

– Да вы Цицерон, граф. Умеете свою мысль в правильные слова облечь. Прямо готовый дипломат, – похлопал пухлыми ладошками Разумовский.

Александр обернулся к Лагарпу.

– А вы что скажете, месье Фредерик?

– Очень умно, ваше величество. Я бы вам такого не предложил. Вразрез идет с моими взглядами на жизнь. Как истовый последователь Руссо, я против рабства. Но если речь идет о безопасности вашего величества, то я бы поддержал этого молодого человека. Только если можно без рабов, нельзя ли обойтись деньгами и орденами? – Ну да, тот еще большевик, даже фамилию себе поменял. Был de La Harpe. Убрал дворянскую частицу «де», стал просто Лагарпом. Даже имение продал под Женевой, чтобы не угнетать крестьян.

– Чего делить шкуру неубитого медведя. Этот полуэскадрон горцев сюда еще залучить надо, – хмыкнул Аракчеев.

– Саша, я не в восторге от своей идеи, но мне кажется, что за абреками нужно послать именно Петра… Христиановича. – Бамс. Брехт чуть в осадок не выпал. Твою налево. Инициатива имеет инициатора. Это же полгода жизни! Туда ехать через Москву, Воронеж, Ростов. Это черт-те где. Тысячи три километров. И назад столько же. Все планы к чертям.

– Граф, мы сообщим вам о своем решении завтра. Поговорим о… Посмотрим, что скажет Государственный Совет. Мне ваше предложение понравилось. – Александр развернулся и вышел, все последовали за ним, и только Дарьюшка Бенкендорф осталась, эдак наклонив головку, рассматривая Петра.

– Мадемуазель, приношу вам свои извинения. Медведь и есть, нет мне прощения. Разве только на папеньку и Бога сослаться, даже и в мыслях не было такой орясиной вырастать, – поклонился Брехт этой будущей главной шпионке России.

– А можете повторить, граф? – улыбнулась эдак призывно баронесса.

– Что именно, баронесса, уронить вас? – поддержал игру Петр Христианович.

– Последний ваш порыв. Поднимите меня и покружите по залу.

Ну, точно – фанатка вальса.

– Как прикажете. – Брехт подошел к девушке, положил ей ладони на талию и приподнял легко, чего там, вместе с жемчугами и бриллиантами и пятидесяти кило нет. Прошелся в круге вальса и поставил драгоценную ношу на пол.

– Замечательно. Вечно бы была в ваших руках. Но дела. Пойдемте, мой генерал, мне Мария Федоровна велела проводить вас в малую столовую, там уже дожидается вас вдова генерала Де Рибаса. Обговорите ваше переселение. Она уже дала согласие Марии Федоровне.

Оперативно все делается, а говорят, век неспешный.

– Ведите меня, прекрасная фея.

– Граф, а можно еще раз. Ну, пожалуйста…

Событие тридцать четвертое

Хочу быть кошкой! Толстеешь – все радуются, жрешь – все радуются, спишь – все радуются.

Пропал кот. Без левой задней лапы, одного уха и половины хвоста. Кастрированный. Кличка Счастливчик.

Анастасия Ивановна сидела с бокалом шампусика в кресле и гладила здоровущего кота, почти черного, только с белой манишкой и кончиками лап. Мыши досаждали обитателям Зимнего, и в нем завели целую стаю кошек, которые больше собачились друг с другом, чем на мышей охотились. Вообще, история с котами началась интересно. В XVIII веке в Зимнем дворце в огромных количествах расплодились мыши и крысы, которые портили здание, прогрызая дырки в стенах. Это был еще предыдущий дворец – деревянный. Как-то в очередной раз, проснувшись от мышиной возни в углу своей спальни, Елизавета Петровна на мышек обиделась. Вопросила подданных, чего делать, и ей поведали о казанских котах, благодаря которым в городе нет грызунов. В 1745 году она издала «Указ о высылке ко двору котов», который гласил: