И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты

Не каждому дано ощутить живое дыхание сендухи. Лёгким порывом южного ветра привнесёт она в тундру томные запахи розмарина и пыльного ковыля, пронизывающим северянином обрушит на эти места волновые потоки холода арктических ледников и солёной морской прохлады. Метущаяся душа сендухи несётся над распростёртыми просторами на помощь и малой пуночке, попавшей в беду, и матёрому голодному волку, и заблудившемуся путнику, провалившемуся в полынью на тонком льду. Ареал её владений простирается до горных пределов на западе и океанских просторов на востоке, монгольских степей на юге. И лишь на севере нет у неё предела. Потому что Север – это её жизнь. Потому что он бескрайний.

Люди, рождённые в столь благоговейных местах, по образу мысли и отношению к северной вольнице больше напоминают пришельцев, выведенных в специальных гуманитарных инкубаторах, – настолько они чисты душой и не испорчены техническим прогрессом.

Алексей Захарович, крепкий, невысокого роста старик с белыми, как снег, седыми волосами, слыл самым грамотным специалистом в колхозе «Турваургин». Не только из-за должности, которую занимал, – главный бухгалтер, – сколько по уму и житейской рассудительности. С утра он стучал костяшками деревянных счёт, а к обеду, нахлобучив на седой вихор соломенную шляпу-таблетку, спешно засобирался и направился на берег реки. Закравшееся в душу беспокойство который день не покидало его. Мировая война с германцем приносила тревожные вести. Фашист был крепок – советские войска вели тяжёлые бои. «Нужно вдохнуть речного воздуха. Может, ровный шорох накатывающих волн и шуршание гальки под ногами отвлекут от тяжёлых дум», – решил он.

Бухгалтер колхоза «Турваургин»

Старик достал кисет, оторвал полоску от испорченной ведомости бухгалтерского баланса для козьей ножки, насыпал добрую щепоть табака в скрученную бумагу. Закурил. Выдохнул едким, обжигающим гортань дымом. Прокашлялся. Игривые лучи яркого, но негреющего солнца слепящей дорожкой шли от горизонта к берегу, где сидел старик. Место широкое – самое устье студёной Колымы. Глубина. Крутые берега. Ледяные, не прогреваемые даже в самые жаркие дни воды сибирской реки были, как всегда, непрозрачны и угрюмы. Этакий тревожный покой. И только непонятный глубинный шум отвлекал от дум, заставлял прислушиваться. Создавалось впечатление, что где-то на глубине реки неведомое подводное чудище устраивало своё пиршество, сгоняя на него в одну стаю огромных размеров нельм, благородных осетров, горбатых сигов, приплюснутых налимов, простодушных каталок.

Как ни странно, но тревога, от которой сюда сбежал бухгалтер из своей конторки, только нарастала. И вот с могучей силой и всплеском вздыбленной ржавой воды речные недра выплюнули на поверхность чёрное железное чудовище. Подминая под себя бурлящую воду, оно обнажало свои очертания и становилось всё больше и больше в размерах. Показалась боевая рубка, верхняя палуба. Тусклые смотровые стёкла иллюминаторов в ограждении рубки поблёскивали недобрым светом. Отчётливо стала видна надпись «U444-R» и крупные заклёпки на боку. Изумлённый старик угрюмо наблюдал за каждым сантиметром увеличивающегося в размерах чудища. От сердечного приступа его спасла бухгалтерская привычка считать. Он вдруг поймал себя на мысли, что машинально отсчитывает секунды с момента появления субмарины из-под воды, измеряет на глаз её длину…

Чёрное чудище решило не шокировать старика своими габаритами. Так же неожиданно, как началось, его всплытие прекратилось. Наступила тишина. И только беспокойные волны продолжали упорно долбиться в крутые бока железной рыбины. Внутри небольшой по военным меркам дизельной подлодки что-то застучало. Затем заскрежетало. Массивная крышка входного люка с трудом отделилась от туловища и со скрипом заржавевшего колеса у старой телеги замерла в вертикальном положении. Из чрева пришелицы одним за другим выбрались два человека в водолазных костюмах. Они ловко надули небольшую резиновую посудину и поплыли на ней в направлении старика.

Крик одинокой чайки вывел Алексея Захаровича из охватившего его оцепенения. Старик чертыхнулся, выругался матом и стал ждать приближения выплюнутых рыбиной икринок в скользком водолазном снаряжении. На всякий случай бухгалтер машинально придвинул к себе несколько увесистых камней, что оказались под рукой.

– Военно-морский флот Юнайтет Стэйтс оф Амэрика. Союзники, – козырнула, приставив два пальца раскрытой ладони к виску, первая икринка, на деле оказавшаяся моложавым военным.

– Союзники Совьет Юнион в война, – пояснил он ещё раз.

– Пауль Смит. Смит, – добавил он, оскалив в широкой улыбке белоснежные зубы. – Это инжэнер Форман. – Кивнул Смит в сторону неподалёку расположившегося поджарого водолаза с небольшим, обтекаемой формы чемоданчиком в руках. – Не надо бояться. Ми делать гуманитарный миссия. Сайэнтис. Наука. Исследования. Понятно? Вот из ё нэйм? Ах да! Имя? Как зовьют? Как тебья зовьют?

– Бухгалтер я, – от неожиданности тяжело выдохнул старик, – отдыхаю тут на берегу. Курю. Козью ножку курю.