И Бог ночует между строк. Вячеслав Всеволодович Иванов в фильме Елены Якович

Вячеслав Всеволодович Иванов умер в Лос-Анджелесе 7 октября 2017 года, через полтора года после этих наших бесед. Фильм «И Бог ночует между строк» стал последним фильмом о нем. Не все разговоры вошли в фильм — но теперь стали книгой. Главное в этих текстах, во всяком случае для меня, — его опыт свободного существования в несвободной стране да, в общем, и в несвободном мире.

В день, когда его не стало, мне попалось на глаза это стихотворение из цикла «Свободные стихи о несвободе», написанное им на переломе веков, на смене тысячелетий.

Самое время прощаться, а хочется начинать сначала,
Перечислять несделанное, на которое не хватает минут.
Укачало
у последней пристани, не у временного причала,
И гранки поправить, наверное, теперь не дадут.

Старость

надвинулась. Значит, уменьшается ярость.
На новинки не зарюсь.
Нелепость видней.
Умерший Андрей
мне все время показывает «Солярис» —
Овеществление памяти без продолжения дней.

И дело не в эмиграции, а в готовящемся переезде

В края с неизвестной валютой: их, может быть, нет.
А если есть, там другие обычаи, законы, созвездья,
И народонаселенье из прошлых забытых планет.

Что заранее сделать? Строй припомнить их речи?

Исповедаться? Причаститься? Смехотворен обряд.
Если кого там и встречу,
по привычке перечить
разговор покалечу.
А свободомыслия мне и там не простят.

В сентябрьской прозрачной хрустальности есть нарочитость.

Как будто
Прикидываешься умудренным, а в самом — кипяток.
Как Лос-Анджелес: кактусы, пальмы, экзотические атрибуты,
Но кто остановит поток?
У кого есть заранее забронированная каюта?
Хоть достаточно круто,
Всё не то:
Всё зависит от выигрыша в лото.

Числами обозначили границы тысячелетья

И века, перед которым якобы другие бледнеют века.
Две мировые войны. А что еще будет на третье?
О десерте
бессмертья
помалкиваем пока.

Лос-Анджелес,

1997 — Гриннелл, 2002

Иллюстрации

«Комой меня назвала мама, потому что я с самого рождения был шарообразен».

С мамой Тамарой Владимировной Ивановой, братом Мишей и сестрой Таней. 1931 г.

С няней Марией Егоровной Труниной и братом Мишей. 1931 г.

«Я родился в Москве в 1929 году в избе, которую папа приобрел на гонорар от самой знаменитой своей пьесы „Бронепоезд 14–69“».

Первая фотография с родителями. 1931 г.

«Я заболел и два года пролежал в Переделкине на жесткой доске, привязанный к кровати». 1935 г.

«Вот книги, которые я читал примерно в семь лет и обсуждал их с отцом.

Пока я лежал, отец меня пичкал своей гигантской библиотекой».

«Снова научился ходить». С отцом в Переделкине. 1937 г.

«Мои „окна роста“. И веса».

«Мой брат Миша в детстве прекрасно играл на скрипке, потом стал художником».

Вверху: с мамой, братом Мишей, няней и сестрой Таней. 1937 г. Внизу: с Мишей.

«Отцу дали орден». 1939 г.

«Я в Переделкине самый ранний житель — с 1935 года». Дача Ивановых.

Писательский дом в Лаврушинском переулке. Конец 1930-х гг.

«В Переделкине до войны у нас всегда жили несколько собак, отец мой был настоящий собачник». С мамой, папой и братом Мишей. 1930-е гг.

Брат Миша и сестра Таня.

«Мама была очень красивая и в юности играла в театре Мейерхольда».

Ташкент. Республиканская комиссия помощи эвакуированным детям. Сидят (слева направо): Н. А. Пешкова (Тимоша), Е. П. Пешкова, Т. В. Иванова. 1942 г.