И будешь ты царицей мира

Дверь открылась, и в проеме возникла монументальная фигура админа. Топнула нога и выброшена рука в его обычном приветствии. Антон ехидно заметил:

— То-то я чувствую, воздух мужеством запа́х…

— Ох-ох! — Дужников, прищурившись, глянул на Антона. — Никак хахашечкой пахну́ло? Однако прогресс есть — градус занудства у творческой личности падает.

Пастухов хмыкнул:

— У тебя, что ли, занудометр встроенный?

— Если я тебе расскажу, что у меня встроенное, ты вспотеешь, — на полном серьезе посулил Олег, развалился на стуле, глядя в потолок, и тяжко вздохнул: — То ли с тигром побороться, то ли дерево свалить…

— Со скуки маешься? — сочувственно кивнул Пастухов, мельком бросив тоскливый взгляд на весьма еще внушительную стопку непросмотренных папок с документацией. — Работать не пробовал?

— От работы кони дохнут, — получил он предсказуемый ответ. — Хороший админ — ничего не делающий админ, поелику все настроено и может работать без него.

— И ты, конечно, именно такой?

Дужников согласно кивнул:

— Несмотря на то, что я идеален и гениален, самокритика — тоже моя сильная сторона, — он помолчал, задумавшись, и внезапно поменял тему: — Знаешь, у меня есть мечта. Хочу открыть маленькую сыроварню.

— Почему сыроварню? — удивился Пастухов.

— А почему нет? — резонно удивился в ответ Олег.

— «Почему нет» — странное основание для мечты.

— Да что ты знаешь о странности? Как сказала Тридевятая Цаца, «Напрасно Вы ищете для всего логические объяснения». Мечта и должна быть странной. Нет ничего скучнее обычной мечты. Это уже не мечта, а цель. Я тебе больше скажу — как только мы перестаем желать странного, мы, по сути, умираем.

Антон закатил глаза. Разговор начал уходить совсем уж в безумную степь, и Пастухов подозревал, что Олег может так трындеть бесконечно. Его следовало вернуть к интересной теме.

— Скажи, а тот сюжет, который ты предложил мне для книги, — это чистый вымысел?

— Какой сюжет?

— Ну тот, что ты мне на днях рассказывал.

— Кто рассказывал? Я рассказывал? Да, я рассказывал… Только я ничего не помню.

— Как так не помнишь?

— Я же говорю — главное, заронить зерно, а дальше неважно. Я не держу такие вещи в голове подолгу — прокиснуть могут.

— Но ты ведь не просто так мне мозг выносишь?

— Это «ж-ж-ж-ж» неспроста, — кивнул Дужников.

— Тогда в чем смысл?

— Любишь готовые ответы? — парировал встречным вопросом Олег. — Эх, а еще творческая личность! Огорчу я тебя до невозможности: жизнь — это не таблица умножения.

— Спасибо, кэп.

— Ну что ты, спасибо — это так много… Нет ничего хуже готовых ответов. Уж ты-то должен это понимать. Прежний ты, во всяком случае.

— Ты так много обо мне знаешь? — оторопел Антон.

— Я знаю лишь то, что ничего не знаю. Так, все, мне становится скучно, — он поднялся. — А у тебя много работы и мало времени.

— В смысле «мало времени»?

— В коромысле! — по-детски передразнил Олег. — Пойду к себе, в обитель…

— Кстати, где она, обитель твоя?

— В Чаще Всего за Гиперболотом инженера Гарина.

— Опять Клюевым прикрываешься?

— Догадливый.

— А посмотреть на твою обитель можно?

— Ты для этого еще кармически не созрел.

— Я серьезно.

— И я серьезно. Про твое время. А мне бардак разгрести надо: у меня там сам черт ногу сломит. Даже второй ящик стола не закрывается. А ты давай расширяй сознание.

С этими словами Олег развернулся и удалился, весело напевая: «Двенадцать человек на сундук холодца. Йо-хо-хо! И ботинки гнома!»

И неизвестно почему Антону это его веселье показалось наигранным.

* * *

— Тебя подвезти? — прозвучал справа знакомый голос.

Антон обернулся и увидел лицо Иващенко, высовывающееся из водительской дверцы выехавшего из паркинга черного «экуса». Быстренько же он на «ты» перешел. Бесцеремонный тип, хотя из троих директоров «Ронина», пожалуй, наиболее легкий в общении и дружелюбный. По-хорошему, не стоит Антону корешиться ни с кем из заинтересованных лиц с проверяемой фирмы: если вдруг что, потом это может быть превратно истолковано.

Иващенко усмехнулся в густые усы, правильно истолковав колебания Антона:

— Думаешь, у меня на заднем сиденье лежит чемодан с баксами на взятку тебе?

— А что, нет? — натужно сострил в ответ Пастухов.

— Не сегодня, — Иващенко подмигнул, — садись давай.

Антон не стал больше кочевряжиться и сел. Назвал адрес. Иващенко только кивнул и заговорил, только уже выехав на проспект и встроившись в плотный поток машин:

— Заметь, я тебя ни о чем не спрашиваю.

— Спасибо.

— Кушай на здоровье, — хмыкнул Иващенко. — Хотел тебя предупредить: ты на нашей фирме поосторожнее: тот еще гадюшник. В лицо лыбиться будут и руку жать, а за спиной… — он не договорил, только рукой махнул.

Пастухов напряженно молчал, ожидая продолжения. И оно не заставило себя ждать:

— Знаешь, я привык говорить все прямо и политическим играм не обучен. Меня бы давно уже «съели», только кто тогда работать будет? Эти «эффективные менеджеры», — последнее словосочетание прозвучало как плевок, — ни фига не смыслят в том деле, которым занимаются.

— А Патрушев? — осторожно спросил Антон.