И будет вечен вольный труд

Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!

Играючи расходится

Вдруг ветер верховой:
Качнет кусты ольховые,
Подымет пыль цветочную,
Как облако: всё зелено,
И воздух и вода!

Идет-гудет Зеленый Шум,

Зеленый Шум, весенний шум!

Скромна моя хозяюшка

Наталья Патрикеевна,
Водой не замутит!
Да с ней беда случилася,
Как лето жил я в Питере…
Сама сказала, глупая,
Типун ей на язык!

В избе сам-друг с обманщицей

Зима нас заперла,
В мои глаза суровые
Глядит, — молчит жена.
Молчу… а дума лютая
Покоя не дает:
Убить… так жаль сердечную!

Стерпеть — так силы нет!

А тут зима косматая
Ревет и день и ночь:
«Убей, убей изменницу!
Злодея изведи!
Не то весь век промаешься,
Ни днем, ни долгой ноченькой
Покоя не найдешь.
В глаза твои бесстыжие
Соседи наплюют!..»
Под песню-вьюгу зимнюю
Окрепла дума лютая—
Припас я вострый ноле…
Да вдруг весна подкралася…

Идет-гудет Зеленый Шум,

Зеленый Шум, весенний шум!

Как молоком облитые,

Стоят сады вишневые,
Тихохонько шумят;
Пригреты теплым солнышком,
Шумят повеселелые
Сосновые леса;
А рядом новой зеленью
Лепечут песню новую
И липа бледнолистая,
И белая березонька
С зеленою косой!
Шумит тростинка малая,
Шумит высокий клен…
Шумят они по-новому,
По-новому, весеннему…

Идет-гудет Зеленый Шум,

Зеленый Шум, весенний шум!

Слабеет дума лютая,

Нож валится из рук,
И все мне песня слышится
Одна — в лесу, в лугу:
 «Люби, покуда любится,
Терпи, покуда терпится,
Прощай, пока прощается,
И — бог тебе судья!»

1862

«В полном разгаре страда деревенская…»

В полном разгаре страда деревенская…
Доля ты! — русская долюшка женская!
      Вряд ли труднее сыскать.

Не мудрено, что ты вянешь до времени,

Всевыносящего русского племени
      Многострадальная мать!

Зной нестерпимый: равнина безлесная,

Нивы, покосы да ширь поднебесная—
      Солнце нещадно палит.

Бедная баба из сил выбивается,

Столб насекомых над ней колыхается.
      Жалит, щекочет, жужжит!

Приподнимая косулю тяжелую,

Баба порезала ноженьку голую—
      Некогда кровь унимать!

Слышится крик у соседней полосыньки,

Баба туда — растрепалися косыньки.—
      Надо ребенка качать!

Что же ты стала над ним в отупении?

Пой ему песню о вечном терпении,
      Пой, терпеливая мать!..

Слезы ли, пот ли у ней над ресницею,

      Право, сказать мудрено.
В жбан этот, заткнутый грязной тряпицею,
      Канут они — все равно!

Вот она губы свои опаленные

      Жадно подносит к краям…
Вкусны ли, милая, слезы соленые
      С кислым кваском пополам?..

1862–1863

«Надрывается сердце от муки…»