И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене

Иером. Иеракс жил под Москвой в Болшеве, у одной из своих духовных дочерей. Хозяйка дома вынуждена была скрывать от родных, что у них на чердаке находится церковь и живёт священник. О. Иеракс был арестован в этом доме в 1943 году. Впоследствии его, как и о. Петра, реабилитировали и освободили. Но здоровье было настолько подорвано лагерем и ссылкой, что он уже не смог служить. Умер о. Иеракс во Владимире, будучи пенсионером Патриархии.

Несмотря на то, что воспоминания Веры Яковлевны Василевской не предназначались к публикации и носят интимно-личный характер, они сохраняют значение исторического документа и духовного свидетельства. Благодаря тому, что образы «катакомбных» священников даны через призму биографии автора, мы видим в них «старческое руководство» в его конкретности и глубине. Записки показывают, с каким пристальным вниманием следили о. Серафим и Пётр за малейшими движениями руководимой ими души, как они входили во все её изгибы, страдали с ней, болели за неё, помогали советом и молитвой. Мы узнаем их отношение к самым различным обстоятельствам и жизненным проблемам, и это, пожалуй, лучше всякой хроники даст новым поколениям представление о духе Катакомбной Церкви и её пастырях.

Александр Мень, 70–е годы

Мой путь [13] . (Е. Мень)

Бога я почувствовала в самом раннем возрасте. Моя мама была верующей и незаметно вложила в моё сердце понятие о Боге — Творце всей вселенной, любящем всех людей. Когда я впервые услышала слова о страхе Божием, я с недоумением спросила маму: «Мы ведь любим Бога, как же мы можем Его бояться?» Мама ответила мне: «Мы должны бояться огорчить Его каким-нибудь дурным поступком». Этот ответ меня вполне удовлетворил.

Ещё более глубоко верующей была моя бабушка. Я наблюдала, как она каждое утро молилась, горячо и искренне, и её молитва как бы переливалась в меня. У меня появилась потребность молиться. О чём я тогда молилась, я не помню, но молилась всегда перед крестом церкви Св. Николая, который был виден из нашего окна и удивительно горел перед закатом солнца. Мне это казалось чудом. Казалось, что кроме естественного света он сиял и каким‑то иным Светом…

Восьми лет я поступила в частную гимназию, в старший приготовительный класс.

Занималась я охотно, учение давалось мне легко. У нас, конечно, преподавали Закон Божий. В начальных классах батюшка объяснял основы православной веры и предлагал учить молитвы.

В первом классе преподавали Ветхий Завет, а во втором — Новый Завет. Несколько человек неправославного вероисповедания могли в это время выходить из класса и гулять по коридору или спускаться вниз, в зал, где проходили уроки танцев. Но я большей частью оставалась и внимательно слушала, что объяснял батюшка. Однажды он рассказал о том, что Бог Един, но в трёх Лицах: Отец, Сын и Святой Дух. Я это восприняла как аксиому, все просто и ясно уложилось в моём сердце.

Все занятия начинались молитвой и кончались молитвой И, конечно, я вскоре выучила молитвы перед учением и после учения.

На Рождество у нас в школе была ёлка. Некоторым из нас дали учить стихотворения к Празднику. Мне дали стихотворение «Христославы». Я была счастлива, что мне дали именно такое стихотворение, в то время как другим девочкам давали учить стихотворения, не имеющие отношения к Празднику Рождества Христова. Это стихотворение было из хрестоматии «Отблески» Попова.

ХРИСТОСЛАВЫ

Под покровом ночи звёздной
Дремлет русское село.
Все дороги, все тропинки
Белым снегом замело.
Кое-где огни по окнам,
Словно звёздочки, горят.
На огонь бежит сугробом
Со звездой толпа ребят.
Под окошками стучатся,
«Рождество Твоё» поют.
«Христославы, христославы!»
Раздаётся там и тут.
И в нестройном детском хоре
Так таинственно чиста,
Так отрадна весть святая
О рождении Христа.

В первом классе я с большим интересом слушала уроки по Ветхому Завету. Часто брала у девочек учебник и прочитывала то, что было задано.

Мама моя в это время давала уроки французского и немецкого языков и дома занималась с отстающими учениками. Была война, и папа был на фронте. Маме приходилось думать о пропитании меня с братом, бабушки и себя. Бабушка вела хозяйство и много помогала маме. И морально, благодаря своей твёрдой вере, она крепко поддерживала маму в самые трудные военные годы. Недаром в 1890 году её нашёл возможным исцелить отец Иоанн Кронштадтский. Тогда она после смерти мужа осталась с большой семьёй на руках: у неё было семь человек детей, из которых старшему было 18 лет, а младшей — три года. У бабушки началось вздутие живота на нервной почве. Никакие лекарства, врачи, профессора не могли ей помочь.