И быть роду Рюриковичей

Пока продвигались берегом моря, за ними неотступно следили с памфилы. Она подплывала стадии[133] на две и снова уходила в море, чтобы вскоре снова почти вплотную приблизиться к войску русичей.

В шатре у стратега Иоанна собрались командиры турм. День был тёплый, и через отброшенный с двери полог залетал в шатёр влажный ветерок с моря. Патрикий слушал доклады командиров, теребил расстёгнутый ворот рубахи.

   — Нам не удалось остановить скифов в горах, — говорил таксиархий[134] Зиновий, — потому что им помогли болгары кмета Асена.

   — Болгары начали войну с нами! — зашумели командиры турм.

   — Пусть будет проклят день, когда мы упустили Симеона и он бежал из монастыря!

   — Где сегодня твоя турма, таксиархий? — поднял глаза стратиг Иоанн.

   — Она заняла дорогу на выходе из ущелья, патрикий.

   — Если мы выпустим скифов из этого мешка, они дойдут до царственного града Константина.

   — А скажи, стратиг, почему Константинополь не прислал к нам легион[135]? — снова заговорил Зиновий. — Или они рассчитывают, что мы остановим скифов?

Иоанн поморщился:

   — Ты, таксиархий, спросил бы об этом у нового доместика схола Фоки. Севаст Роман дал нам магистра Андроника с турмой. Теперь скифы в капкане, и, если они попытаются из него вырваться, мы встретим их. Ты, таксиархий Зиновий, примешь их первый удар. Ты, протоспафарий Лука, снимешь свою турму с перевалов — там делать нечего — и приведёшь её сюда.

   — Позволь, стратиг, оставить у перевалов хоть одну когорту.

   — Нет, протоспафарий, ты оставишь только центурию[136]. Скифы через перевалы не пойдут, у них одна дорога, и мы её уже перекрыли. Вы с магистром Андроником завершите их разгром. Мы приведём в Константинополь новых рабов. Их будут продавать на невольничьих рынках, а молодых и здоровых сделают гребцами на императорском флоте.

Минула неделя, как, вытянувшись из днепровских разливов, армада кораблей вышла в открытое море. Сразу стало свежо. Моросил дождь, и обдавали солёные брызги.

Ивашка вёл ладью уверенно, прижимая её к западному берегу. Огромное рулевое весло-правило в уключине гридень держал уверенно: не скажешь, что он всего второй раз плывёт этой дорогой. В первое плавание, когда на Евсеевой ладье в Константинополь направлялся, присмотрелся, как кормчий держал корабль.

Попутный ветер щедро надувал паруса, и ладьи легко резали волну. Давно уже остались позади устья Буга и Днестра, разливы Дуная. Флотилия русов шла вблизи болгарских земель. Берега, то песчаные, то вдруг обрывистые, поросшие кустами и травами, сменялись огромными скалами с чахлыми деревьями, горами в лесах...

Где-то там ведёт полки воевода Никифор. Всмотрится в даль великий князь, и вдруг на мгновение покажется ему, что он видит длинную серую ленту ратников. Но тут же поймёт — это обман зрения, плод его воображения.

Дождливые дни сменились сухими, солнечными. Звёздными ночами на ладьях зажигались факелы, и тогда, казалось, загоралось море. Перекликались сигнальщики, бодрствовали зоркие кормчие.

Олег плыл на одной ладье с Ивашкой. Шли под парусами и на вёслах, и оттого чудилось, что летели, взмахивая крыльями.

Сутки-другие пути отделяли русов от Царьграда. Их флот разбросался в ширину и длину по морю Русскому на много вёрст. Кинет Олег взгляд направо и налево — всюду корабли великой Руси. Оглянется назад — бороздят воды тяжёлые насады и расшивы.

Плывут, рассыпались вольно, но это первое впечатление: по первой тревоге тотчас произведут боевое построение.

На всём пути море тихое, и ни одного неприятельского корабля. Великий князь доволен: кажется, пока идут незамеченными. Олег поглядывал вдаль, но, кроме моря, ничего не видел.

Пока море Русское к ним, русам, было добрым, и Олег радовался. Он представил, как они ворвутся в бухту Золотой Рог и навяжут ближний бой императорскому флоту.

Мысли Олега вдруг нарушил голос Ивашки:

   — Византийца зрю!

Вот оно, начало! Вздрогнул князь.

   — Ну, ушкуйники, молодцы, налегай на вёсла! Вдогон! — крикнул он гребцам.

Но и на памфиле уже обнаружили ладьи русов, и она, развернувшись, быстро пошла к Константинополю.

   — Теперь жди весь их флот, — с сожалением, что сорвалась неожиданность, сказал Олег и подал команду сигнальщику, чтоб передал на ладьи приказ перестроиться в боевой порядок.

И тотчас корабли встали ключ в ключ, пошли навстречу пока ещё не появившемуся неприятелю. Потянуло гарью: на ладьях, расшивах и насадах разжигали жаровни, готовили зажигательные стрелы с просмолённой паклей.

   — На первом ключе-е, слуша-ай! Первый дромон наш! — прокричал Ивашка.

И там услышали, отозвались:

   — На-аш!

Один за другим медленно, подобно неуклюжим черепахам, выползали из гавани тяжёлые дромоны. За ними потянулись степенные триремы, проскочили юркие хеландии и памфилы. Пока выбрались в море, день давно начался.