I. C. G. (СИ)

Он гладил спину рыжего левой рукой, кончики пальцев обжигая о яркие конопушки, стараясь уделить внимание каждой, хоть никогда не смог бы сосчитать их точное количество, и выгибался навстречу телу, придавившему его к матрасу, не заметив того, что влага слюны, оставленная поцелуями Галлагера, успела остаться на предплечье и сгибе локтя правой.

– Микки, – позвал Йен, языком проследив путь выделяющейся на внутренней стороне руки саба голубоватой вены. – Я хочу, чтобы… – сосредотачивая взгляд на коричневой полоске, обхватившей запястье брюнета, запнулся он. – С-н-и-м-и его.

При всем желании, сабмиссив не смог бы сейчас сопротивляться, но даже думать о том, что такое желание могло бы возникнуть, Милкович не стал.

Освобождая плечо Галлагера от собственной руки, он поспешил исполнить волю своего Дома, торопливыми движениями пальцев расстегивая маленький замочек, задержав дыхание перед тем, как полоска кожи соскользнула с запястья, обнажая три буквы, выведенные красивым шрифтом на коже.

«I. C. G.» наполнили взгляд зеленых глаз чем-то незнакомым, упорно отгоняемым обоими парнями от себя на протяжении долгого времени, а влажные губы поспешили прикоснуться к метке Микки, пропитываясь силой, исходившей от нее, притягивающей к себе, окончательно привязывая нерадивого Дома к неправильному сабу, легким покалыванием на коже заверяя каждого в правильности сделанного выбора.

Впереди у них была вся ночь, но контролировать себя с каждой минутой становилось все сложнее – слишком новы и возбуждающи были эти неизведанные ранее чувства, сжимающие внутренности в желании ощутить полное единение, закрепить возникшую связь безмолвным обещанием, доказать принадлежность друг другу.

Микки не смел попросить Галлагера быть расторопней: выгибаясь в руках своего Дома, он сжимал крепко зубы, удерживая на языке готовую в любую секунду сорваться с него мольбу о большем, получая очередной поцелуй или прикосновение к разгоряченному телу. А Йен терпел, из последних сил сдерживая себя от того, чтобы перейти к новому этапу изучения тела партнера.

Они целовались и ласкали кожу друг друга, ожидая момента, когда один из них сорвется.

– Микки.

– Йен.

Это произошло одновременно: сдавшись под напором чувств и желаний, любовники выдохнули имена в темноту комнаты, улыбаясь обозначенной на табло ничье.

Проскальзывая четвертым пальцем в растянутое, покрасневшее, блестевшее смазкой отверстие, Доминант смазывал себя свободной ладонью, впервые даруя члену свободу от латексного плена, даже не задумываясь о том, чтобы достать упаковку презервативов, покоящуюся под матрасом.

Он не спрашивал об этом Микки, зная, что тот не выскажет протеста. Милкович безоговорочно доверял своему Дому, позволяя делать с ним все, что тому только заблагорассудится, изучая все грани сексуальных отношений, с радостью открываемые ему рыжим.

Пальцы Галлагера растягивали упругую ткань, надавливая на расслабленные мышцы, обещая сабмиссиву безболезненное проникновение, которого тот, кажется, ждал так чертовски долго.

Освобождая руку и стирая с ладоней лишнюю смазку, Йен переступил ногу брюнета, размещаясь меж широко разведенных бедер, нависая над лежавшим на спине партнером, утыкаясь лбом в ключицу, просовывая руки под зад Микки, чуть приподнимая его для удобства.

Тихое рычание сквозь зубы рыжего погасло в поцелуе, подаренном влажной коже Милковича, когда головка члена Дома, надавливая на раскрывающуюся навстречу дырочку, проскользнула внутрь, погружая возбужденную плоть в горячую глубину, опаляя нервные окончания совершенно новыми тактильными ощущениями.

Он никогда не занимался сексом без презерватива, и к такому был не готов.

Впрочем, как и его сабмиссив, звонко простонавший в полумрак спальни, ощущая скольжение мягкой кожи по влажным стенкам анального прохода, не поддающееся никакому сравнению с тем, что Микки когда-либо чувствовал.

Миллиметр за миллиметром входя в тело брюнета, Йен отрывисто дышал, каждой клеточкой твердого толстого органа впитывая в себя тепло, подаренное мягкими тканями, крепко обхватившими его член, вынуждая двигаться дальше, но не смог сделать очередного вдоха, когда напряженные, заметно увеличившиеся в размере яички соприкоснулись к кожей саба, а головка достигла пункта назначения.

Замирая на месте, не смея разрушить подаренное первым проникновением мгновение раздирающей на части чувствительности, рыжий оторвал голову от груди Милковича, поднимая взгляд на лицо своего любовника, замечая, что тот смотрит прямо на него.

– Это… – хотел что-то сказать Дом, но любые возможные мысли покинули его сознание.

– Да, – а Микки все понял без слов.

Ноги сабмиссива, обхватившие талию Йена, равномерно раскачивались в неспешном темпе, выбранном рыжим для глубоких толчков в раскрывшегося перед ним брюнета, сопровождаясь тихими стонами и едва слышным шепотом, наполненным именами и обещаниями.