i cf85044c3a33e6c4

меняются, и люди под их влиянием тоже. Ведь мы столького не знаем... У Роберта и Мадлен

Клеггов брак практически идеальный. Думаю, они не обижали друг друга, не ломали. Им

никогда не понять наших с Шоном отношений. Ну, соглашусь, начали мы неправильно. Да и не

странно, когда мы познакомились, ему было двадцать восемь, а мне — девятнадцать. Нас

разделяла пропасть, которая исчезла только теперь. Сейчас, в двадцать семь, я понимаю мотивы

Шона Картера намного лучше. А тогда была маленькая, глупая, уверенная, что у всех счастий

на свете одно и то же лицо. Нет, вы только представьте себе, я мечтала гулять под луной, держа

Шона за ручку. Серьезно! Было! Как и почти все девочки-подростки, я начиталась сопливых

романов, где отъявленные мачо становятся завзятыми подкаблучниками... Ладно, сочтем это

лирическим отступлением! В общем, да, наши отношения начались странно, продолжились —

тоже, но если бы не это, я бы никогда не поняла, насколько большой шаг для Шона — покупка

общей кофемашины. Для него простые житейские вещи значат совсем не то же, что для других.

Он одиночка, который наконец-то поделился с другим человеком чем-то личным. Как может

понять подобное Роберт Клегг? Не в этой жизни. В его силах разве что уступить, а уж понимать

— моя задача.

Передумав сидеть за ноутбуком, собираю вещи и иду к Шону. Понятия не имею, где он

сейчас, но отчего-то хочется на него взглянуть, ведь даже Роб сказал, что он выглядит...

довольным? Вдруг и мне удастся рассмотреть?

Мне везет — Картер у себя, а потому я едва постучав вламываюсь в его кабинет и заявляю:

— Хочу обсудить вашу проблему с Такаши. Расскажи мне, почему так настаиваешь на

полном изменении структуры кода.

Ага, вот такой предлог выдумала. Еще бы, работа всегда являлась безопасной территорией.

Действительно, Шон кивает и хлопает ладонью по столешнице. Я выгибаю бровь и

обнаруживаю, что это движение зеркально повторили. Ну ладно, сажусь, куда велено. А пальцы

Шона пробегают по моим икрам до колен и обратно.

— Есть причина, по которой я запросил именно такую архитектуру, — говорит Картер, как

ни странно, не отводя глаз от моего лица. — Этот проект составной, итоговую его часть

дописывать буду я сам. И структуру программы взял не с потолка. С любой другой работать

будет неудобно.

— А Такаши знает о твоей части? — хмурюсь я.

— Нет. И ты ему тоже не скажешь. Думаю, мне стоит выбраться в Осаку и попробовать

поговорить с ним лично. Таков мой план. Ему будет приятно, что я почтил его своим

присутствием, и поэтому он уступит.

— Все просчитал, да? — фыркаю я.

— Всегда, — коротко кивает Шон, а после этого поднимается и целует меня. Я бы хотела

позволить ему что угодно и где угодно, но я еще помню насколько прекрасно слышно все, что

происходит внутри этого кабинета...

— Не вздумай, — отталкиваю я своего ректора. — Только после того, как сделаешь здесь

лучшую звукоизоляцию во всем Сиднее.

— Предлагаешь мне снова нанять Ашера? — хмыкает Картер. — Как думаешь, стоит

сказать ему, кто инициатор... ремонта?

— Сам решай, — хмыкаю и спрыгиваю со стола.

Только оказавшись в приемной снова, я позволяю себе задуматься о... о чудесном слове

«мы». Может быть — только может быть, — Роберт Клегг прав? Может быть, мы с Шоном

счастливы настолько, насколько это вообще возможно и большего желать не нужно? Он

доволен, а я спокойна. Достаточно ли этого для того, чтобы построить будущее?

Глава 22. Пойдем изображать людей

В этот день у меня почти нет пар, поэтому за завтраком я решаю встретиться с Селией и

проявить уважение к ее аристократической натуре (читай, рассказать лично о том, с кем

спуталась после ее брата), а затем — заехать домой и забрать почту.

Сиднейская принцесса к моему выбору относится… лояльно. Ну или настолько лояльно,

насколько это возможно при условии, что я выбрала не мальчика-одуванчика. Это несколько

воодушевляет. Думаю, Селия не удивлена, в конце концов, она видела, как Шон Картер вез

меня в больницу к Керри…

В общем, я в приподнятом настроении направляюсь к себе в квартиру. Мы с Шоном живем

вместе неделю, и именно столько времени я не появлялась дома. А наведываться туда придется

хотя бы ради счетов…

Я не прогадала, корреспонденции пришло на зависть много. Счета, счета, брошюры из

парфюмерных магазинов, продления подписок на разные научные журналы, пара газет…

письмо от детей и Лайонела. Даже колени подкашиваются, когда его вижу… Разумеется, я не

стала сообщать им о своем переезде. Хороша тетушка Джоанна: избавилась от детей,

потерявших мать, — хуже, оставила их с какой-то гадиной — и переехала к любовнику, дабы

наслаждаться жизнью и дальше. Идиллия! Вскрываю конверт, разворачиваю листы и начинаю

плакать. Марион нарисовала меня (из палочек и черточек, а вместо волос — полноценное