i d16b417345d62ea9

  - А какая масса у золота? - откуда пограничнику знать тонкости золотодобычи и геологоразведки. Сеня с удовольствием пояснил, развивая поднятую тему. Только упростил разъяснение, чтоб не путать военную направленность мышления служивого люда.

  - У золота номер семьдесят девять в системе Менделеева, а у платины семьдесят восемь. Ну, и вес соответственно - сто девяносто шесть с копейками и сто девяносто пять с хвостиком. Поэтому аппарат мог только платину вместе с золотом извлечь из породы, - старшина, однако во взвешивании на складах разбирался очень хорошо и отлично знал, что объёмы и веса должны находиться в железной логической зависимости от качества получаемого имущества. Поэтому и вопрос он поставил исходя из извращений тыловых работников, а не из высоких знаний в области химии. Однако произвёл впечатление и снискал уважение у Семёныча. Так как тот подумал, что Грязнов разбирается ещё и в химии.

  - А другие рядом стоящие в периодической системе, что не попали в ящик? - таблица Менделеева, знание которой подразумевалось в вопросе, далась Виктору Ивановичу не легко, но в школе прапорщиков оказался умный офицер-преподаватель, который сумел так пояснить зависимость материального благосостояния венного от знаний элементов, что старшина кое-какие детали лекций выучил даже наизусть.

  - Понимаешь, Виктор Иванович, - пояснял Сеня, глядя на дядю Федора, что завороженно слушал разговор старших по возрасту мужиков, внимая мудрость, - остальные есть тоже, но они неустойчивы, а платина чуть не вечная. Её только в горячей царской водке растворить можно, - слова о царской водке вызвали в голове Федоренко воспоминания о девяносто шестиградусной ореховой эссенции, что сносила влёт с третьей пятидесятиграммовой рюмки. Однако действительность оказалась гораздо сложнее спирта и его производных.

  - Это что за водка такая? Не пил ещё, - удивился, на всякий случай, Грязнов, чтоб спровоцировать Сеню на забытое им по ненадобности объяснение состава продукта. Продукт оказался не съедобным.

  - Смесь концентрированной азотной и соляной кислоты. Лучше не пробовать, - улыбнулся старатель Феде, - Ну что? Заберёте? Тут килограмм тридцать не меньше. До вечера, если так пойдет - центнер с лишним намоем, а если слой пойдёт более 'жирный'. То и два соберём, - дядя Федя подставил ведро и сожалением понял, что одним ведром тут не отделаешься. Старшина ускорил события простой и спокойной командой.

  - Ефрейтор,- ведро оставь, а сам дуй за ещё двумя, пока мы всё это хозяйство пересыпем в эту ёмкость. Что стоишь вылупившись? Шевелись воин! И бегом! - Юрка неспешной рысью двинул к мостику, переосмысливая на бегу услышанную им информацию возле 'старательского трактора'. Разговор около чудо-машины, однако, продолжился.

  - Слушай Иваныч, а что это за черная гора за поворотом речушки виднеется? - интересовался необычным видом возвышенности вдалеке артельщик, - Угольная что-ли? - Мокрое золото с вкраплениями платины пересыпали в ведро тяжёлыми горстями. Совок как всегда прихватить с собой забыли. Так кто знал, что и на другом берегу золотоносный слой окажется не менее богатым.

  - Не, не угольная! - отмёл догадки Семёныча старшина, - только, кажется, наши туда дошли по берегу. Порода какая-то черная. Но не уголь, точно. Крепкая - кусок не отломишь. А уголь рыхлый - легко крошится.

  - Ты что шахтёром поработать успел? - поддержал тему старатель, уважительно глянув на Грязнова. Потом бросил взгляд на ручищи и подумал, что может и правда.

  - Нет, - снова опроверг догадку Сени пограничник, - дядька в шахте двадцать пять лет отпахал. Водил меня как-то на экскурсию. Я с тех пор в забой ни ногой. Темно, грохот, вода и рожи черные с лампочками на касках, как черти в преисподне - пояснил детские впечатления от посещения проходческих штреков Виктор Иванович и предложил, - Может, нашим отправим на анализ твою платину? Пусть точно скажут.

  - А других вариантов нет. Взвешивать будем?

  - А как же! Социализм это учёт и контроль! - усмехнулся старший прапорщик и приподнял ведро на ручных весах. Указатель остановился на тринадцати с половиной килограммах. Семёныч вытянул тетрадь, сделал в ней запись и сунул старшине для подтверждения его личным автографом.

  - Однако могём, - одобрил военный дотошность в фиксации веса сдаваемого 'Родине' золота. Шлих пришлось разложить равномерно в три ведра,драгоценная добыча заняла в каждой ёмкости более трети объёма. Все каждого оцинкоанного изделия составил от одинадцати о тринадцати килограмм. Переправа угрожающе качалась под сапожками Федоренко когда он переходил на другой берег с грузом.