И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

Ирина — на ферме она ходит в спецовке, фартуке и платке, иногда в сапогах, — отвечает за здоровье и кормление животных. Она закончила ветеринарные курсы и заочно учится в сельскохозяйственной академии.

Лева после увольнения с военной службы снова начал работать шофером. У него много поездок по полям, в райцентр и на ближайшую железнодорожную станцию.

А отец работает на тракторе в поле. Автомобили, трактора и другие машины в колхозе не имеют настоящего хозяина и часто выходят из строя. У Миши работы столько, сколько не было еще никогда в жизни. Достать клиновой ремень, свечу зажигания, винт с нужной резьбой — это целая история, не говоря уже о новом ключе зажигания или коробке передач. Для всего этого Мише всегда нужен Лева, как и раньше в ГДР, это гений в тех делах, где нужно что-то раздобыть. Как Лева это делает, он никогда не говорит, но новый ремень или даже ключ зажигания и коробка передач всегда появляются в нужное время, и Лева вызывает у Миши все большее восхищение. Ах, Миша восхищается здесь всеми: Ириной, ее родителями и даже другими колхозниками. Они очень бедны, у них нет почти ничего, но они всегда чем-то заняты, им привычны как выпивка, так и изнурительный труд. Уже на третий день работы Миши, в колхозе на поле, настолько запущенном, что беглого взгляда на него достаточно, чтобы охватила тоска, снова ломается трактор Аркадия Николаевича. Миша лежит под мотором на твердой, как камень, глинистой земле и ковыряется в нем с тяжелым сердцем, потому что этот трактор многократно разбирали и собирали кому не лень, а толпа колхозников собралась и смотрит, на что способен немец. Большинство настроено по отношению к нему дружелюбно, хотя далеко не все. Миша объясняет это тем, что они, вероятно, больше других пострадали от войны с немцами. Но, поскольку ремонт затянулся, все любопытные ушли, остались только Ирина с Аркадием Николаевичем. У отца грубые черты лица, всегда смеющиеся глаза, задубевшая от солнца и ветра кожа. Он мало говорит, делает свое дело, спокоен и сдержан. Миша еще никогда не видел человека такой внутренней силы и спокойствия.

— Между прочим, вам надо быть поосторожнее с предсельсовета, Миша, — говорит Аркадий Николаевич, когда они остаются наедине. — С ним надо быть начеку, он донесет на любого, было бы что. Вы видали фильм «Броненосец „Потемкин“»?

— К сожалению, нет.

— Это один из величайших фильмов в мире. В фильме матросы жалуются на плохую еду: мясо протухло и в нем завелись черви. Позвали врача, приходит маленький человек с острой бородкой и в пенсне. Он смотрит на мясо и, чтобы лучше разглядеть, снимает пенсне и смотрит в него как в лупу. Это стекло показывают крупным планом, и под ним видно, что в мясе полным-полно кишащих червей. После этого врач поворачивается к матросам и говорит: «Мясо абсолютно безукоризненно». Вот такой и Котиков, понимаете? Конечно, он считает, что Горбачев предатель и его следует повесить. Партия, партия, партия всегда права! Вы в ГДР все это проходили, да?

— Да, — говорит Миша из-под трактора и сопит. Значит, здесь та же история?

— Не волнуйтесь, — говорит Ирина, — очень скоро они исчезнут, весь этот сброд.

— Это еще вопрос, — говорит отец. — Таких Котиковых у нас миллионы. Дадут ли они уничтожить себя раньше Горбачева? До сих пор они разделывались с такими, как он.

— С Горбачевым — нет, — говорит Ирина. — Такие, как Котиков, десятилетиями мучили людей в нашей стране. Но их время подошло к концу, уже недолго осталось. Вы доживете, Миша.

Миша. Скоро все будут его здесь называть так, а не Михаилом Олеговичем.

— Посмотрите на моего отца, — говорит Ирина. — Нет никого, кто мог бы причинить ему зло, никого!

Аркадий Николаевич смеется и говорит:

— Нет, даже гремучая змея.

— Какая гремучая змея? — спрашивает Миша, совершенно сбитый с толку, и тут же ударяется головой, пытаясь выползти из-под трактора, чтобы взглянуть на отца.

— Я и моя жена, — говорит отец, — во время войны были в Ленинграде, почти детьми. Почти 600 дней немецкие войска продержали нас в блокаде. 800 тысяч человек умерло от голода. Мы питались травой и древесной корой. Немцы приложили все силы, чтобы нас уничтожить. Вы же знаете, чем это закончилось? Ну, что там с этим проклятым мотором?

— Я пока не понял, — говорит Миша. — Не торопите! Я еще ни разу в жизни не видел такого трактора. — Машинное масло капает ему на лицо, и он спрашивает: — А что это за история с гремучей змеей?

Аркадий Николаевич смеется, Ирина тоже, потом он говорит:

— До того, как мы сюда переехали в 1960 году, мы жили в Воскресенске и работали на химкомбинате. Мы делали — не важно, что мы выпускали, но нам приходилось много работать с цианидом натрия, с тщательными мерами предосторожности, конечно, потому что… Вы знаете, что такое цианид натрия?

— Это очень сильный яд, — говорит Миша, лежа под мотором, отвинчивая и завинчивая гайки и никак не находя, в чем же дело. — Цианид натрия — это натриевая соль синильной кислоты. Более известно другое цианистое соединение, цианид калия, цианистый калий.