И дети их после них

Стеф теперь сидела в тени на балконе. Облокотившись о перила, она продолжала трепаться с Клеманс. Когда девчонки были не вместе, они целыми днями болтали друг с другом по телефону. Из-за чего, кстати, Стеф постоянно конфликтовала с матерью, утверждавшей, что эти сеансы связи в конце концов пустят их по миру. Отец инстинктивно защищал дочь. Тогда мать напускалась на отца. Соперничество между матерью и дочерью требовало какого-то разрешения, и отец из великодушия, а может, из трусости, предпочитал уйти в кусты. В конце концов все разбредались по углам – к счастью, места в доме хватало – и переставали разговаривать друг с другом. Чтобы не нарываться на неприятности, отец вообще предпочитал убраться куда-нибудь подальше. Таким образом, его мастерская в гараже постепенно превратилась в офис и даже стала походить на однокомнатную квартирку. В один прекрасный день пришел даже счет на установку рядом с гаражом душевой кабины. Однако мать наложила вето на этот в высшей степени политический проект. Согласившись с непомерностью своих амбиций, отец удовлетворился биосортиром. Тоже неплохо.

– Ты что сегодня днем делаешь? – спросила Клеманс.

– Не знаю.

– Да ладно…

– Да не знаю я. Он на меня вообще сейчас никакого внимания не обращает…

– Смеешься? Да он без ума от тебя. Он хочет тебя. Это сразу видно.

– Думаешь? А я так не думаю, – проговорила Стеф, смакуя собственную ложную скромность.

– То есть?..

Этот парень… У Стеф больше не было сил… Они с Симоном учились в одном классе еще в начальной школе. Тогда это был заносчивый мальчишка, непоседа и отличник, в джинсах «Levis 501» и кикерсах. С тех пор он довольно сильно изменился. Теперь он ходил в кожаной куртке и курил без остановки. Вид у него был печальный. Благодаря ему Стеф открыла для себя Леонарда Коэна и «Doors». Слушала их без конца. Это было так красиво…

– Ну как?

Клем теряла терпение.

– Остается только пойти в парк.

– Ты серьезно?

– Ну а что еще? – добродушно спросила Стеф.

– Вчера же ходили.

– Сразу предупреждаю: к твоему я больше не пойду.

– Да уж, признаю свою ошибку, – согласилась Клем.

Визит к кузену не оставил в ее душе неизгладимого воспоминания. С «плохими парнями» это самое противное: они часто живут как цыгане. А так, этот кузен и правда супермилашка и к тому же почти единственный в этом долбаном городишке, у кого можно достать шмаль. Клем не прочь была снова с ним увидеться.

– А мамаша его? – усмехнулась Стеф. – Нет, серьезно, ты видела? Кошмар!

Клем не ответила. Вечером они с кузеном должны были встретиться неподалеку от заброшенной электростанции. Они уже несколько раз там встречались. Ничего такого он себе пока не позволял, но она не теряла надежды. При одной мысли об этом по спине у нее побежали мурашки.

Девочки помолчали несколько секунд. Стеф расхаживала взад-вперед по квартире. Босыми ногами она ощущала холодный кафель пола. Приятно в такую жару. Она вернулась на террасу. Человек с газонокосилкой ушел. Осталась только куча свежескошенной травы. Она вдохнула ее чудесный, весенний запах.

– Фффу, как я ненавижу этот город, – сказала Стеф.

– А я обожаю.

– Скорее бы свалить отсюда.

– Два года еще.

– Ой, не дожить.

– Если ты и дальше будешь валять дурака в школе, – сказала Клем, – тогда мне точно придется одной отсюда валить.

– Да что ты будешь делать без меня? Тебе никогда их всех не перетрахать в одиночку.

– Пора бы тебе уже самой Симона трахнуть.

– Да уж, – уныло согласилась Стеф. – Ладно, встретимся в парке.

На самом деле это был скейт-парк, построенный недавно городскими властями у выезда из города, рядом с казармой пожарной охраны. Там были рампа, трое перил и две разгонки. Публика туда ходила разношерстная – от папенькиных сынков до закоренелых юных отморозков. Там катались, еще больше выпивали, а в хорошие времена там можно было найти неплохую травку и по-настоящему отпадных телок. Симон катался на доске в флегматичном стиле, что не мешало ему лучше всех в городе делать «олли», до такой степени, что почти всеми остальными фигурами он пренебрегал. Он ходил в дырявых кедах, в джинсах, сквозь которые видны были трусы, и каждый день менял футболки.

– Мы там уже четыре раза на этой неделе были, – вздохнула Клеманс.

– Ну и что?

– Не знаю… Все одно и то же.

– Ага, надеюсь, там не будет этой жирной суки Кристель.

– Да она же никто. Он на нее плюет.

– Думаешь?

– Да точно!

И снова заговорила Стеф, возбужденная, отчаявшаяся, болтливая до одури. Ей просто необходимо было снова и снова возвращаться к этой теме, снова и снова разбирать по косточкам каждую встречу с Симоном, малейший жест, модуляцию голоса, как вчера, позавчера, как завтра. Нет, все-таки Клеманс – хорошая подруга. Она насиловала ее своими излияниями почти сорок пять минут, а та все терпела. Под конец она сказала, что зайдет за ней около трех, как обычно.