И дети их после них

– Ты что, так и собираешься сидеть все время?

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Ну не мне же тебе говорить, что делать.

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

– Попробуй, там увидишь.

Он задумался над ее предложением. Все же это выглядело как-то стремно. Глаза у Стеф были хитрые-прехитрые, но не настолько, чтобы он скис окончательно.

– Ты что, никогда не спал с девчонками?

– Спал! – возмутился Антони.

– Так давай, что ты с ними делал?

– Не знаю, это как-то само получалось.

– А со мной что, не получается?

– Ну не буду же я тебя хватать прямо тут, на лестнице.

Она расхохоталась. Сама-то она его трахать не собиралась, ни здесь, на лестнице, ни где-то еще. Но она всегда может поморочить ему голову смеха ради, а потом чмокнуть в утешение напоследок.

– Ладно. Понятно. Так что делать будем?

– А тебе хочется что-то делать? – спросил Антони.

– Слушай, ну попробуй сделать хоть что-нибудь.

– Что?

– Что хочешь.

– Что хочу?

– У тебя карт-бланш, честное слово.

– Все равно что?

– Говорю тебе, все в твоих руках.

Она улыбалась, он тоже. Для Антони это был и удобный случай, и риск испортить все на фиг. Дело тонкое. Он схватил ее за правое запястье, притянул к себе руку. Стеф чуть не расхохоталась: что он собирается делать? Во дурак… Он поднес пальцы девушки к губам и поцеловал их.

– Блин, да ты романтик.

– Ага.

– Прямо джентльмен, аж страшно.

– А то.

Все это время он не выпускал ее запястья, она тоже не пыталась высвободить руку. Это был приятный момент, первый контакт, кожа. В глазах у Стеф заиграли искорки. Они ступили на поле чудес – начиналась игра. Все отлично. Темнело. В конце концов, все складывалось совсем не плохо.

– Ой-ой-ой, я, кажется, влюбилась.

– Нормально.

– Знаешь, ты дурак. Мог бы меня и за грудь потрогать.

– Или за зад.

– Или еще хуже.

– Серьезно?

– Нет, ты точно псих.

Она отняла у него руку и оттолкнула его – для вида. В расстегнутом вороте блузки видны были натянутая бретелька бюстгальтера, округлость груди, родинка на самой границе ткани. Он хотел ее, как хочется купаться, пирожного, шоколада.

– Тебе что, помочь?

– Да ладно, я же ничего не сделал.

– Все, пошли.

Вскочив на ноги, она повернулась к безмолвному городу, отряхнула пыль с попы, уперлась руками в бедра. Она стояла перед ним твердо, несокрушимо. Статуя. Эйфелева башня.

– Куда пойдем?

– Не знаю. Дураки мы. Надо было прихватить что-нибудь выпить.

– Еще не поздно. Только зайти в клуб.

– И что нам там делать?

Он взглянул на часы.

– Сейчас там уже закрыто. Я знаю, где ключ. Зайдем потихоньку, возьмем бутылку и назад.

– Думаешь? – проговорила девушка, снова подходя к нему. – Жарковато все же, а?

Он тоже поднялся на ноги и потягивался, радуясь, что проявил немного инициативы.

– Да нет, нормально. Только вот у меня один шлем.

– У меня тачка.

– Лучше на мотоцикле. Проще.

– А на нем можно вдвоем?

Антони вздохнул. Конечно можно.

– А потом ты меня отвезешь?

– Не вопрос.

– Подожди секунду.

Она подбежала к своей машине, взяла оттуда синюю холщовую сумочку, надела ее через плечо, и они поехали.

– Держись крепче.

– За что?

– За что хочешь.

Она обхватила его за талию, и он рванул с места. Когда они выезжали на шоссе, девушка крикнула:

– Только не гони как идиот, понял?

Они помчались в теплом вечернем воздухе по идеальной глади шоссе. Вскоре Стеф начала дрожать. Скорость поднималась отовсюду, пронизывала ее бедра, живот. Она прижималась к нему, стараясь наклоняться на виражах, с закрытыми глазами, приклеившись щекой к его спине. День постепенно угасал, оставляя на горизонте робкую полоску бледного света. Они проезжали через окраины, леса, поля. Всю дорогу она вдыхала кисловатый запах юноши. Он выпил, потом бегал, потел – она чувствовала это. Запах был физический, не слишком неприятный. Потом, в темноте, этот запах стал ее ориентиром. Тьма заполняла ее. Она не сопротивлялась.

Приехав в акваклуб, Антони пошел в кладовку за бутылкой, а ее оставил одну. Ненадолго, но как только он скрылся, ее стало колбасить от страха. Стояла темная ночь, а она торчала на обочине шоссе, в шортах. При появлении первой же машины ее охватила паника, и она побежала прятаться за ближайшие деревья. Там она и стала ждать, присев на корточки и обхватив руками плечи. Сердце бешено колотилось. Нежно шелестела листва над головой, хотя не было ни ветерка. Когда Антони вернулся, она испытала такое острое облегчение, что чуть не поцеловала его.

– Блин, куда ты подевался?

– Никуда, все нормально.

Она интуитивно искала контакта с ним, взяла его за руку.

– Просто джунгли какие-то. Страшно.

Вместо ответа Антони показал ей бутылку водки и пару газет, которые он прихватил, чтобы разжечь костер.

– Можешь положить все это себе в сумку?

– О’кей. Дай сюда бутылку. Мне надо выпить.

Он протянул ей водку, «Эристоф», теплую. Это пробудило воспоминания. Затрещала, открываясь, пробка. Она сделала два больших глотка и вернула ему бутылку.

– Хорошо.

– Давай поехали, – сказал Антони. – У меня нет никакого желания тут торчать.

Он засунул газеты в сумку Стеф, она уселась в седло у него за спиной, и они помчались прочь. Стеф крепко держалась за него.