И девять ждут тебя карет

Вернее, там, где раньше была балюстрада. Теперь на этом месте зияла дыра. Вместо балюстрады на краю балкона лежала деревянная лестница, найденная мной в чулане, которую я положила сегодня утром туда, где перила шатались. За этой хрупкой преградой не было ничего, кроме темного провала, а внизу, на расстоянии тридцати футов, дорожка и ряд ужасающе острых прутьев ограды…

Я обхватила мальчика руками, хриплым дрожащим голосом спросила:

– Филипп, что случилось? Ты ведь не упал? О господи, ты не упал… Мой маленький Филипп, ты не ушибся?

Холодные ручонки поднялись и уцепились за меня.

– Мадемуазель…

Я взяла его на руки и прижалась лицом к его мокрой щеке.

– У тебя все в порядке, Филипп? Ты не ушибся?

Он покачал головой.

– Точно? Правда не ушибся?

Кивок.

Я поднялась с колен, держа мальчика на руках. Я и сама не очень-то тяжелая, но он был легким как перышко, хрупким, как птичьи косточки. Я отнесла Филиппа в его комнату и села в кресло у камина, крепко прижав мальчика к себе. Он обхватил меня за шею и буквально прилип ко мне. Не помню, что я говорила, просто сжимала его и болтала всякую чепуху, глядя на круглую черноволосую голову, прижатую к моей груди.

Постепенно он разжал руки и перестал дрожать. Но когда я попыталась наклониться, чтобы подложить дров в камин, он снова уцепился за меня.

– Все хорошо, – быстро сказала я, – просто хочу развести огонь пожарче. Тебе надо согреться.

Он немного отпустил меня, так что я смогла наклониться и бросить несколько небольших поленьев в затухающий камин и перемешать дрова. Маленькие язычки пламени стали лизать сучья, и огонь вновь разгорелся. Потом я снова выпрямилась. Я была уверена, что для Филиппа сейчас важнее успокоиться, чем лечь в кровать и выпить горячее какао, чтобы согреться, – все это потом. Я мягко спросила:

– Это из-за машины, Филипп?

Снова легкий кивок.

– Я ведь предупредила тебя, что перила расшатаны и просила не бегать по балкону, правда?

Он сказал тоненьким, совсем детским голоском:

– Я услышал сигнал и подумал… Папа всегда… когда подъезжал… Чтобы я знал, что он уже близко…

Я закусила губы. Меня передернуло. Конечно, сигнал… Я вспомнила громкий победный звук сигнала там, на дороге. Перед машиной никто не перебегал. Это был лишь внезапный порыв того же чувства, которое побудило его поцеловать меня… а Филипп из-за сигнала бросился бежать в темноту в слепой и упрямой надежде и едва не упал с головокружительной высоты вместе с расшатанной каменной балюстрадой.

Я сказала больше себе, чем ему:

– Я не имела понятия о том, что перила настолько разрушены. Они только немного шатались. Я думала, что они еще долго продержатся. Слава богу, что я положила поперек них лестницу. Почему это пришло мне в голову?.. Слава богу, что я это сделала. – Внезапно меня поразила неприятная мысль. – Филипп, а где была Берта? Я думала, она с тобой.

– За ней пришел Бернар. Она что-то забыла сделать.

– Понятно, – задумчиво сказала я, продолжая держать его на коленях. – Послушай, Филипп, мы с тобой разожгли хороший огонь. Не хочешь отогреть свои замерзшие лапки?

На этот раз он без возражений отпустил меня, соскользнул на ковер у моих ног, послушно протянув руки к весело пылающему огню. Я взъерошила ему волосы:

– И волосы тоже мокрые. Как можно выбегать на балкон в такую дождливую ночь? Ах ты, упрямый осленок!

Мальчик сказал все еще напряженным и резким голосом:

– Я ударился о перила, и вдруг их не стало. Они упали и стукнулись о камни внизу. Я на что-то наткнулся. Было темно, я ничего не видел – и упал. Я ничего не видел.

– Ты наткнулся на деревянную лестницу, Филипп, и поэтому никак не мог свалиться вниз, понимаешь? Там не было дыры. Было темно, и ты не мог увидеть эту лестницу, но она очень крепкая. Тебе не угрожала никакая опасность.

– Это было ужасно. Я очень испугался.

– Неудивительно. Я бы тоже испугалась до смерти. Ты очень хорошо сделал, что не двигался.

– Я боялся, но знал, что вы придете. – Маленькое бледное личико повернулось ко мне. – Поэтому я ждал.

У меня сдавило сердце.

– Вот я и пришла, – нарочито легкомысленным тоном сказала я. – Как хорошо, что я села в машину твоего кузена Рауля и не стала ждать автобус. – Я встала и склонилась над мальчиком, подсунув обе руки ему под мышки. – Ну а сейчас пойдем снимем с тебя все это. Поднимайся! – Я подняла его на ноги. – Господи, детка, ты, наверное, лежал в луже! Как насчет горячей ванны, ужина в постели и жаркого огня в твоей спальне, чтобы было еще уютнее?

– А вы придете ко мне?

– Да.

– Поужинаете в моей комнате?

– Я посижу на кровати у тебя в ногах, – пообещала я.

Черные глаза блеснули.

– И будем играть в фишки?

– Ого! – сказала я. – Ты уже начинаешь сколачивать на этом капитал, правда? И к тому же делаешь слишком большие успехи в игре. Хорошо, если обещаешь, что не разобьешь меня в пух и прах. – Я повернула его и легонько подтолкнула к двери. – А теперь иди и переоденься, пока я буду наполнять ванну.