И девять ждут тебя карет

Он не вошел, просто молча ждал. Секунды тянулись, как годы. «Что бы он сделал, если бы я повернулась, увидела его и закричала? – подумала я. – Хозяина застали ночью в комнате гувернантки! Зажигается свет, раздаются голоса, вопросы, слуги бегут по коридору… Что скажете на это, мсье де Вальми?» Пузырьки истерического смеха защекотали мне горло при мысли о том, что Леон де Вальми может сыграть роль коварного соблазнителя, но потом я подумала, как надежно он защищен от такого обвинения, и продолжала лежать тихо, испытывая смешанное чувство жалости и стыда, которое, как ни ужасно, нисколько не уменьшило моего страха. В этих противоречивых эмоциях было что-то неестественное. Все тело напряглось, и меня охватила невольная дрожь.

Наконец он ушел. Дверь бесшумно закрылась. Я услышала удаляющийся по коридору шелест колес – Леон де Вальми возвращался в свою комнату.

Выскользнув из кровати, я на цыпочках подошла к двери и стояла неподвижно, пока не услышала, как где-то далеко закрылась дверь. Через секунду зашумел лифт. Он просто проверял, вот и все. Но его визит поведал мне все, что я хотела знать. Берта права. Надо увести отсюда Филиппа, и как можно скорее. Странно, но я снова была совершенно спокойна. Я заперла дверь, потом задернула портьеры и включила лампу, быстро оделась, взяла пальто и ботинки для прогулок и через ванную вышла в комнату Филиппа.

Это будет, наверное, самой трудной частью моего плана. Я положила пальто и ботинки на стул, на котором сидела в прошлый раз во время нашего полуночного пира, потом, взглянув на спящего мальчика, подошла к двери, ведущей в коридор, и заперла ее. Я делала все нарочито медленно: спешка могла лишь повредить. Если я хочу, чтобы все сошло удачно, надо быть как можно спокойнее.

В комнате было довольно светло. Длинные занавеси на окнах немного разошлись, и в комнату падал луч света, как в прошлую ночь, начертивший светлую полосу вдоль ковра. Когда я шла по комнате, что-то попалось мне под ноги и покатилось, сверкая в лунном свете. Виноградина в сахаре. Сегодня Берта, кажется, очень небрежно убирала детскую.

Я отодвинула тяжелую занавесь и закрыла окно на задвижку. За моей спиной Филипп пошевелился и вздохнул. Я замерла и посмотрела на него через плечо, не отрывая руки от задвижки. Другой рукой я поддерживала занавесь.

Тень, упавшая передо мной, заставила меня дернуться, как марионетку, и снова обернуться к окну. Кто-то проходил по балкону и посмотрел на меня в промежуток между занавесками. Я стояла в полосе света неподвижно, словно парализованная. Рука моя была прижата к задвижке, как будто ее удерживал магнит. Я смотрела прямо в глаза Элоизе де Вальми. Они были на расстоянии не больше фута от моих глаз.

Элоиза не выказала никакого удивления, словно не заметила, что я одета по-дорожному. Она положила руку на стекло, будто ожидала, что найдет балконную дверь открытой, взялась за наружную задвижку и стала легонько ее трясти, потом снова провела руками по стеклу, словно хотела его выдавить. И снова начала трясти наружную задвижку, на этот раз сильно и нетерпеливо.

Я не могла ее не впустить. В ее длинном пеньюаре цвета слоновой кости не было карманов, в руках она ничего не держала. Кроме того, если бы она пришла, чтобы что-нибудь сделать с Филиппом, вряд ли она пыталась бы проникнуть к нему так открыто. Пытаясь придумать объяснение, почему я нахожусь в комнате Филиппа в половине второго ночи, к тому же одетая не по-домашнему, я открыла балконную дверь и сказала, стараясь говорить как можно спокойнее:

– Добрый вечер, мадам.

Не обратив на мои слова никакого внимания, Элоиза молча прошла мимо меня в спальню, и ее пеньюар прошуршал по ковру. Она остановилась у изголовья кровати. В полутемной комнате ее тень черным пятном упала на спящего ребенка. Она медленно, словно вслепую, протянула руку и коснулась его лица. Это был безобидный жест, мягкое прикосновение, но я сразу же поняла, что это такое. Кошмары Филиппа. Подобное случалось и раньше.

Если бы у нее было какое-нибудь оружие, если бы она проникла к мальчику украдкой, а не наносила визит, казавшийся обычным и внешне совершенно безобидным, я реагировала бы значительно быстрее. Но я опомнилась и бросилась к ней только тогда, когда ее рука почти коснулась щеки мальчика. Она тронула его кончиками пальцев. Перебежав на другую сторону кровати, я натянула простыню, прикрыв лицо Филиппа, подняла голову и посмотрела на мадам де Вальми, стоящую напротив. Она не двигалась, но через некоторое время отдернула руку и выпрямилась. Какой бы страх ни внушал мне Князь Тьмы, его жены я не боялась.

– В чем дело, мадам? Что вам надо? – спросила я.

Элоиза не ответила. Она вела себя так, будто меня не было в комнате. Это уже слишком! Я открыла рот, чтобы выразить свое негодование, но внезапно остановилась, со страхом наблюдая за мадам.